Марика проснулась с ощущением страха и обнаружила винтовку, нацеленную ей в голову.
Затем она увидела Маркуса Грея, человека стоявшего возле ее кровати и державшего в руках винтовку. Молодой человек выглядел вполне обычно, за исключением торчащей небритой щетины на его лице. Он напоминал усталого грязного ангела охраняющего ее сон.
- Вы собираетесь подстрелить меня? - Спросила она, удивляясь, каким сильным и спокойным был ее голос.
- Попытаюсь, в случае необходимости.
Он внимательно оглядел ее.
- Судя по тому, как вы выглядите, в этом не будет необходимости.
Нет. Ее бы стоило пристрелить. Что-то изменилось внутри нее. В основном она ощущала себя, как обычно. Глаза и кожа престали пылать, зубы больше не казались такими огромными. Но ее сердце, в нем было столько боли, на нем лежала такая тяжесть.
Ей было уже лучше, но не совсем. Она сглотнула.
В горле настолько пересохло, что ощущение казалось болезненным.
- Если Бишоп умер, то лучше пристрелите меня.
Он отставил винтовку, но не далеко.
- Он жив.
Он указал на повязку на своей руке.
- Понадобилась моя кровь, Молинеукса и вашего отца, но он жив.
Она испытала неописуемое облегчение.
- О, спасибо тебе, Госплоди.
Маркус пожал плечами.
- Вряд ли он имеет непосредственное отношение к этому, но благодарность никогда не бывает лишней.
Она заметила, что он изучает ее. Он стал спокойнее, но определенная настороженность сквозила в каждом его движении, в каждом его взгляде.
- Вы боитесь меня?
- Не то чтобы слишком.
Она порадовалась его искренности, но это немного смутило ее.
- Когда я увидал, что вы сделали вчера с Бишопом, я был действительно напуган.
Бишоп. Когда она вспомнила что сотворила с ним. Воспоминания были связаны больше с его запахом, а затем его вкус, пряная насыщенная сладость, наполнившая ее.
Он произнес, что любит ее, и она увидела, что натворила.
- Он, наверное, ненавидит меня? - Ее бы это не удивило, но очень сильно расстроило.
Маркус глянул на нее, словно на идиотку.
- Он был готов умереть ради вас. Смею предположить, что он неравнодушен к вам.
Она почти улыбнулась ему.
- Вы очень язвительный человек, мистер Грей.
- Мои извинения.
В его тоне вовсе не чувствовалось сожаления.
- В основном, я более любезен, но в последнее время, сталкиваясь с вампирами, меня несколько утомили ритуалы. Хотя, могу признаться, это изрядно разнообразило мою жизнь.
Возможно, ей стоило оскорбиться, но в отношении него это было достаточно трудно. Может, потому что он был так очарователен, может потому, что она была так счастлива, что осталась живой, и что Бишоп выжил, что остальное ее не заботило.
- Я исцелилась?
- Молинеукс полагает, что исцелитесь.
Исцелюсь? То есть не до конца.
- Когда?
- Когда Бишоп достаточно восстановится, чтобы дать вам еще крови.
- О, нет.
Марика покачала головой.
- Я не стану рисковать снова, опасаясь причинить ему боль.
Маркус вздохнув поднялся.
- Значит рано или поздно вы снова вцепитесь ему в горло, разве вы не понимаете этого? А потом будете желать, чтобы он убил вас.
Марика проигнорировала его тираду. Почему он говорит так, словно насмехается над ней?
- Конечно. Я скорее умру, чем снова наврежу ему.
- Вампиры.
Он покачал головой.
- Я полагаю, вы не задумывались о том, что для него значит убить женщину, которую он любит?
Безусловно, это не просто для него, но Бишоп всегда был верен своему долгу. Он обещал ей.
- Он не хотел, чтобы я превратилась в монстра.
Она не задумывалась, что на какое-то время превратилась в монстра, когда напала на него.
- Безусловно! - Маркус развел руками, подтверждая собственную несостоятельность. - И все же почему бы вам не выпить его крови, согласившись остаться с ним навеки, чтобы мы в последствии могли свободно заняться освобождением Темпла и урезонить орден "Серебряной пальмы"?
Он был твердым и решительным и безусловно правым.
- Вы всегда настолько искренни в своих высказываниях?
- Нет. Но я видел достаточно крови, что считаю нелепым пускаться в политесы. В течении последнего месяца у меня не выдалось ни одной спокойной ночи, и я вынужден признать, что в этом мире существует реальное зло. Боюсь, это подпортило мои манеры.
Марика усмехнулась ему, думая о своем.
- Вы мне нравитесь.
Это казалось, обескуражило его.
- Если бы у меня не было необходимости беспокоиться, что вы убьете меня, вы бы мне тоже нравились.
Он указал на дверь торцом винтовки.
- Пойду, скажу другим, что вы проснулись.
Когда он вышел, Марика откинула одеяло и спустила ноги на пол. Она была еще достаточно слаба, но более похожа на себя. К сожалению, на ней была все та же одежда, что и в день нападения.
Бишоп не был в состоянии переодеть ее, А Маркус с Монинеуксом не отважились на подобное. Она их и не осуждала. Ей было странно, что Маркус вообще согласился сидеть возле ее пастели, не важно вооруженный или нет.
Высохшая кровь покрыла коростой ее рубашку, от нее несло потом и застарелой болезнью. Ее коса была спутана, кожа головы зудела. Ей нужно было в ванну. Просто необходимо.
Она не успела, на полпути дверь в комнату распахнулась, и вошел Бишоп.
Увидав его, у нее перехватило дыхание. У него был усталый вид, волосы взъерошены, но он жив и прекрасен.
- Что ты собираешься делать? - Спросил он привычным тоном, опустив коричневую бутылку на столик. Словно ничего и не произошло, словно она и не пыталась убить его.
Марика неожиданно разрыдалась. Она не имела подобной привычки, но после встречи с Бишопом, она делала это все чаще и чаще. Он тут же обнял ее, поглаживая по спине.
- Шшш... Все в порядке, любимая.
- Я так счастлива, видеть тебя, - ответила она, всхлипывая на его груди. - Я так сожалею, что причинила себе боль.
Его теплые надежные руки обняли ее за плечи, ненадолго отстраняя от него. Она вытерла слезы и встретилась с ним взглядом.
- Если бы я потерял тебя, это причинило бы мне боль по-серьезнее, - произнес он и, взгляд его золотисто-зеленых глаз был полон любви настолько, что было трудно выдержать. - Не спорь со мной Марика. Тебе нужна еще порция моей крови для полного выздоровления, и ты сделаешь это.
Она кивнула, вспоминая беседу с Маркусом Греем.
- Я не буду спорить с тобой, Бишоп. Я боюсь снова навредить тебе, но я выполню то, что ты считаешь нужным.
Его темные брови взметнулись в удивлении.
- Выполнишь?
- Выполню. Я не хочу, чтобы тебе пришлось убивать меня, когда я превращусь в Носферату. Я хочу жить - жить с тобой. Я люблю тебя.
На его лице отразилось странное выражение. Дорого бы отдала Марика, чтобы понять, о чем он думал в тот момент.
- Жить. Для меня?
- Для тебя.
Она прикоснулась к его щеке и провела кончиками пальцев, вниз до самой шеки, где размытыми розовыми пятнами сияли доказательства ее насилия над ним. Если бы ни это, ни осталось бы и следа того, что она чуть не убила его.
- С тобой. Ради тебя. Ты примешь меня?
Его ответом был поцелуй - долгий сладкий поцелуй от души к душе, заставляющий ее желать большего.
- Ты станешь моей, - выдохнул он, оторвав от нее губы. - Во всех смыслах этого слова.
Он был таким же усталым и грязным, как и она, но его тело трепетало от предстоящих возможностей. Она же чуть его не убила, как она теперь могла мечтать соединиться с ним?
- Можно, я помоюсь сперва? - Спросила она.
Улыбаясь, Бишоп выпустил ее.
- Конечно. Мне нужно питаться, или Молинеукс будет ворчать. Но сперва... - Он вручил ей бутылку, которую принес с собой.
- Выпей это, пока я налью тебе ванну.
- Что это?
- Кровь. Я доверяю тебе, но лучше подстраховаться, и немного перекусить перед сегодняшним вечером.
***
Бутылка покоилась между коленей, лежащей в ванне Марики, терпеливо ожидая, когда ее откупорят и выпьют.
Ей просто нужно было открыть, поднести к губам и выпить это. Если она сделает это, то будет способна спокойно относиться к тому, что Бишоп предложит ей собственную кровь, и ей не нужно будет волноваться, что она причинит ему вред. Это приближало ее к тому, чтобы стать вампиром, чего она никогда не собиралась делать.
Бишоп сказал, что будет проще, если она подогреет ее. Он предложил ей представить, что это было выдержанное вино.
Ее вовсе не беспокоила, что это была кровь. Она испытывала жажду и пила уже ее раньше. А после противной сущности Армитэджа, это вообще не составляло труда. И как ни странно она не колебалась, становиться ли ей вампиром. Это особо не изменит ее, как она теперь уже знала.
Она бы стала просто более быстрой и выносливой, чтобы сражаться рядом с Бишопом. Она не постареет и не умрет, если ее не убьют, конечно. Ее не беспокоило, что у нее не будет детей, если вампиры не склонны к воспроизводству.
Это было еще одной вещью, о которой она не знала. Она не задумывалась о материнстве на протяжении многих лет. Тогда ей не хотелось передавать по наследству испорченную кровь. А теперь у нее существовали более важные вещи: например как они с Бишопом будут бороться с орденом "Серебряной пальмы"
Нет, кровь в бутылке ее вовсе не беспокоила. Ее беспокоило нечто иное. Кровь являлась жизнью - своеобразным подарком. Когда вампир питался человеческой кровью, он словно бы соединялся с сутью этого человека. Это являлось, очень личным, даже интимным. Момент деликатности и доверия, когда тебе доверяют чью-то жизнь. В бутылке всего этого не было.
Она не знала, чья кровь находится в бутылке, и однажды, глотнувши разрушительную суть, несколько колебалась, прежде чем отхлебнуть теперь.
Однако, если это убережет ее от того, чтобы причинить вред Бишопу, она и не видела смысла откладывать это дальше. Бишоп сам передал ей это, следовательно, он доверял этому исходнику, которым пользовался сам.
Марика достала бутылку из воды откупорила и выпила ее содержимое залпом.
Приятное тепло наполнило ее, растекаясь к конечностям. Пальцы ее слегка покалывало, ум казался более острым и ясным.
- Не так уж и плохо, не так ли?
Она повернула голову и увидела вошедшего в ванну Бишопа. Выражение его лица вселяло надежду. Как долго он наблюдает за ней?
- Проще, чем я ожидала - ответила она.
Он взял у нее пустую бутылку.
- Рад слышать это. Подай мочалку, я потру тебе спину.
Она подала, и он намылил ей спину сладким сандаловым мылом. Оно казалось теплым, когда скользило по ее коже, и его аромат расслаблял, также как и его прикосновение.
- Как себя чувствуешь? - Спросил он, сопровождая перемещение мочалки легкими массажными движениями.
Марика сделала глубокий вдох, когда он сполоснул с нее мыло.
- Взволнованной. Неуклюжей.
Он поцеловал ее во влажное плечо.
- Когда закончишь с ванной, приходи ко мне в спальню.
Возможно, в его предложении и не было ничего чувственного, но тело Марики восприняло его именно так. После того, как он покинул спальню, она быстро закруглилась и отжала с волос воду. Несколько минут спустя, высушив полотенцем волосы, она уже шагала по направлению к его спальни в тонком халате.
Все же предложение Бишопа носило сексуальный характер. Он ждал ее в центре комнаты, блики, отбрасываемые пылающим камином, играли на его обнаженной коже, он был прекрасен. Одного его вида было вполне достаточно, чтобы у нее пересохло во рту, словно вся влага в организме стремительно переместилась значительно ниже.
- Я полагаю, что сумею немного унять твое беспокойство, - произнес он.
Благодарно улыбнувшись, Марика была вынуждена признать, что у него не плохо это получилось.
- Ты сообразительный мужчина.
- Ты уверенна, что ты этого хочешь? - Спросил он, когда она подошла к нему и положила руки на его обнаженные плечи.
- Я хочу тебя, Бишоп. Я желаю, чтобы мы всегда были вместе.
Он немного поджал губы и снова расслабил их.
- Ты так и не ответила на мой вопрос. То есть это означает да?
- Означает.
- Как-то не решительно. Ты действительно уверенна, что этого хочешь?
- Господи, да.
Марика возможно бы даже рассмеялась, если бы не воспоминания о том, как жестоко обошлась с ним в прошлый раз.
- Ты не боишься меня?
- Бояться тебя? - Он поднес ладони к ее лицу и нежно провел большими пальцами по ее щекам. - Маленькая глупая полукровка. Я могу бояться за тебя, но никогда тебя бояться не буду.
Это утверждение заставило ее действовать. Больше никаких колебаний или неуверенности. Она развязала пояс на своем халате и позволила ему соскользнуть к ее ногам. Они стояли друг пред другом обнаженные, и уязвимые.
- Все так, как и должно быть, - заметил он, откидывая волосы с ее лица. - Все так, как я всегда хотел, чтобы было.
Она точно знала, что именно он имел в виду. Между ними всегда должна быть искренность и доверие. И когда они обменяются кровью, это станет еще одним моментом близости между ними, никакого страха и никакой неловкости. Когда это объединит их, она ощутит насколько это правильно и никогда больше не станет сомневаться.
Она кивнула.
- Я готова.
- Поцелуй меня, - потребовал он и завладел ее ртом, прежде, чем она успела отреагировать.
Ее окутало его пряно-сладкое дыхание, на вкус он ощущался горячим и сладким, его язык поглаживал ее. Ее руки скользили по его плечам к основанию шеи, она ощутила отточенность его подбородка. Кожа казалась теплой и мягкой, источала аромат дорогого рома. Она провела ладонями по его щекам и зарылась в густой гриве его волос. Ей нравились его волосы, их запах и ощущение от прикосновения к ним.
Руки Бишопа пробежались по ее спине, вызывая мурашки от его легкого прикосновения. Все ее тело слегка покалывало от кончиков груди до самых пяток. Жажда возрастала в ней, но это была жажда обладания им. Жажда, утолить которую, можно было, только слившись с ним в экстазе. Это было чистое желание, простое и незатейливое. Ей хотелось ощутить его внутри себя. Ей хотелось слиться с ним всеми возможными способами и предложить ему себя взамен. И только тогда, когда это осуществиться ее сердце обретет мир и удовлетворенность.
Волосы на его груди щекотали ее соски, вызывая легкую дрожь. Его упругая плоть пульсировала внизу ее живота, когда она придвинулась к нему вплотную. Он казался приятным на ощупь, настойчивым и готовым к действию. Его желание разливалось в ней, скапливаясь влагой внутри, распаляя огонь страсти. Одна его рука поглаживала ее щеку, другой он уперся ей в крестец, прижимая ее бедра к своим.
Затем, его палец скользнул вдоль ее промежности, подразнивая чувствительную плоть, погрузившись в ее манящие глубины. Марика резко вздохнула, ощутив, как он продвигается в глубь. Каждое прикосновение отражалось каскадом удовольствия внутри нее.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы он мог погрузиться еще глубже. Движение его пальца разжигало огонь, нежно, но настойчиво, посылая электрические импульсы по всему телу. Его ладонь плотнее прижимала ее к упругому олицетворению его пола.
Когда его рука выскользнула из нее, она чуть ли не стонала, сожалея о потере. Она внезапно задохнулась, поскольку его губы прокладывали жгучий трепетный след по ее горлу.
Она откинула голову, открывая ему доступ, но он не укусил ее. Ему хотелось, чтобы она жаждала этого. Или он опасался контакта с ее кровью? Нет, она отогнала подобные мысли.
Бишоп продолжал продвигаться вниз, покрывая поцелуями уже ее грудь. Он обхватил губами ее сосок, и сжимал, и перекатывал его до тех пор, пока он не превратился в упругий, пульсирующий пик. Острое удовольствие пронзило ее грудь, и она выгнулась ему навстречу. Чувственные ощущения пронзали ее, собираясь между бедер, порождая пульсацию, готовую охватить ее целиком.
Марика с удовольствием погрузила пальцы в его волосы, пропуская сквозь них его густые темные пряди. Он слегка прикусил ее возбужденную плоть, и возглас восхищения сорвался с ее губ. Когда ей показалось, что это уже предел, он переключил свое внимание на другую грудь, повторяя все тоже самое, пока она не застонала, не будучи в состоянии переносить далее эту сладостную пытку.
Она не стала возражать, когда он подхватил ее и опустил на мягкий пушистый ковер перед очагом, который, соприкасаясь с ее кожей, вызывал массу приятных ощущений. На его золотистой коже отражались блики от пылающего в камине огня, уподобляя его одному из древних богов. Огонь, растекался золотом в его глазах, придавая красновато-коричневый оттенок его волосам, он казался таким же ярким и прекрасным, словно пылающий огонь.
Он смотрел на нее словно на свою богиню. В его глазах она была прекрасной и неотразимой, подарком судьбы. От этого открытия у нее перехватило дыхание. Никогда прежде он не смотрел на нее так.
И Божьей милостью, вряд ли кто еще так будет на нее смотреть. Ей нужен был именно Бишоп, а ни кто-то другой, чтобы провести с ним остаток своей жизни.
Остаток вечности.
Марика была открыта его восхищенному взгляду, ощущая спиной шероховатую поверхность ковра. Она стремилась к нему, жаждала его всей своей сутью.
- Бишоп, я хочу...
Прикоснувшись пальцем к ее губам, он не дал ей договорить.
- Не сейчас. Сперва, я бы хотел ощутить тебя на вкус.
Он вовсе не имел в виду ее кровь. Она осознала это, как только ощутила, что его язык опустился в углубление ее пупа.
Она раскинула бедра, выгибаясь ему навстречу, в то время как его губы уже коснулись ее влажных завитков. Пальцы осторожно раздвинули их, и его язык мучительно медленно заскользил по ее чувствительной плоти. И когда он, наконец, достиг ее упругого пика, то коснулся его пару раз и замер, отмеряя сердечный стук, прежде чем коснуться его снова. Марика застонала от этой сладостной пытки. Она вцепилась ему в волосы, побуждая его к действию.
- Еще, - умоляла она. Даже требовала.
Его губы и язык откликнулись на ее призыв, поддразнивая, покусывая, перекатывая и сминая ее плоть, доводя до исступления, она извивалась от удовольствия, отдаваясь всем существом страстному давлению его рта, готовая взорваться в любой момент.
Внезапно он остановился, оставив ее нервно подрагивающей со сбившимся дыханием. Она протестующе захныкала, когда он обхватил ее за руки и потянул к себе на колени. Ее бедра казались влажными липкими и холодными. Она почти болезненно пульсировала, в ожидании его.
Бишоп сидел на полу, упираясь спиною в диван. Олицетворение его мужского достоинство вертикально вздымалось, влага сочилась, поблескивая на его вершине. Все еще держа ее за руки, он тянул ее к себе, пока не придвинул вплотную
Она подалась вперед, чтобы поцеловать его. На его губах ощущался ее пряный привкус, но это не беспокоило ее. Он застонал, в то время, как она упивалась им, втягивая собственные соки. Опустив руку, она обхватила его шелковистую длину. Возбужденный его конец был покрыт влагой.
- Как тебе свой собственный вкус? - Спросил он, затаив дыхание, после того, как они прервали поцелуй.
- Мне нравится, особенно когда он смешан с твоим, - пробормотала она, поглаживая его.
Он пульсировал в ее руке. Она склонилась, чтобы поцеловать его снова, но он запрокинул голову, подставляя ей горло вместо рта. Он удерживал ее, одной рукой поддерживая голову, прижимая к теплой пустоте между шеей и плечом, где явно ощущался жар его крови бегущей под его золотистой кожей.
Ее клыки выдвинулись, и она не сопротивлялась этому. Приоткрыв рот, она склонилась к его горлу, туда, где ее манил сладостный жар. Он напрягся.
Он не был готов. Он не доверял ей, опасаясь, что она возьмет слишком много. Марика попыталась поднять голову и отстраниться, но его рука решительно остановила ее.
Его другая рука опустилась вниз и отняла руку, которой она обхватывала его.
- Я желаю кончить в тебя, а не в твоей руке.
Она вздрогнула, восхищаясь тем сексуальным воздействием, которое он на нее оказывал.
- Я тоже этого желаю.
Он снова прижал ее лицо к своей шее.
- Я хочу стать частью тебя, - произнес он неимоверно обольстительно. - Возьми мою кровь и раздели со мною жизнь.
Это было самое удивительное предложение, которое ей когда-либо делали. Вздохнув, она выпустила клыки на свободу. Они вонзились в плоть Бишопа. Он задохнулся, когда она погрузила их в него. Его пальцы вцепились ей в волосы и впились ей в спину. Он удерживал ее, оставаясь открытым и уязвимым. Она ощущала снаружи его поддержку, его огненную суть внутри, ей хотелось ощутить его в себе.
Его теплота и сила наполняли ее, успокаивая истерзанность ее души, заменяя это жаждой совсем иного качества. Каждый ее нерв, казалось, взывал к жизни. Каждый дюйм ее тела жаждал обладать им и отдаться ему.
Она медленно опустилась на него, ощущая, как он заполняет ее тело, вбирая в себя его кровь и его тело. Его тело внесло определенную законченность. Они слились
Она пила, в то время как ее бедра поднимались и опускались. Пальцы Бишопа впились в кожу ее ягодиц, управляя ее движениями. Восхитительное трение, возникшее между ними, побуждало Марику лихорадочно двигаться.
Его голова выправилась. Марика ощутила прикосновение его щетины к своей щеке, затем резкую боль в плече, уступившую место нарастающему возбуждению Он укусил ее. Он не втягивал ее кровь, но это действие произвело желаемый эффект. Он вихрем взметнул ее на край кульминационного момента. Она вскрикнула, поскольку удовольствие нахлынуло на нее, ощущая, что его крик вторил ей, как напряглись его руки, как напряглось все его тело, разрядившись оргазмом.
Ее вынесло с неистовой силой, Марика подняла голову, и провела языком, закрывая небольшие ранки. Неожиданно она потеряла сознание и вздохнула, поскольку он подхватил ее на руки и понес к кровати.
Какое-то время они лежали в абсолютной тишине. Он поглаживал ее по волосам, в то время как она водила кончиками пальцев по его груди. Им было легко и просто, но Марика немного волновалась, какое воздействие окажет на нее его кровь. У нее будут конвульсии, как и в прошлый раз?
Но вместо того, чтобы ощутить, словно ее тело пылает, выворачиваясь на изнанку, сквозь легкую дремоту она ощущала только удовлетворенность.
Никакого насилия не ощущалось. Ничего похожего на страх. Она ощущала себя легкой и полной жизни. Она ощущала себя яркой и живой. Она ощущала себя... бессмертной.
Она исцелилась. В сердце своем она понимала, что уже не превратится в Носферату. Бишоп исцелил ее.
Мягкое прикосновение его губ к ее лбу заставило обратить внимание на него. Ее зрение и так было безупречно, но теперь оно было настолько ясным, что ей пришлось моргнуть, чтобы удостовериться, что ей не показалось.
- Чувствуешь себя лучше? - Спросил он улыбаясь.
Она поцеловала его в ответ потому, что не могла иначе выразить ту радость, что переполняла ее.
- Намного. Спасибо.
- Пожалуйста, но я это сделал по большей части ради себя.
Она снова поцеловала его.
- Для нас.
Он обхватил ее плотнее, и она прижалась к нему.
- Приятно слышать.
Прикрыв глаза, Марика прижалась шекой к его груди. Прежняя усталость отступала, сменяясь окутывающей ее теплотой. Впервые за несколько дней она собиралась заснуть, не беспокоясь о том, что произойдет, когда она проснется.
- Бишоп? - Спросила она, прежде чем отойти ко сну.
- Что моя сладкая?
Она посмотрела на него.
- Я рада, что орден нанял меня пленить тебя.
Он удивленно глянул на нее, прежде чем рассмеяться.
- Ты самая странная женщина из всех, кого я когда бы то ни было встречал. Самый странный вампир, с которым ты когда бы то ни было встречался. И горжусь этим. Самый странный, самый храбрый, самый невероятный вампир женщина, которого я когда-либо встречал, и я люблю тебя.
Она выгнула бровь. Этого было более чем достаточно.
- Даже не смотря на то, что я пыталась убить тебя?
Он улыбнулся, склоняясь к ней, в надежде на долгий поцелуй.
- А кто, по-твоему, поддерживал меня?
Затем она увидела Маркуса Грея, человека стоявшего возле ее кровати и державшего в руках винтовку. Молодой человек выглядел вполне обычно, за исключением торчащей небритой щетины на его лице. Он напоминал усталого грязного ангела охраняющего ее сон.
- Вы собираетесь подстрелить меня? - Спросила она, удивляясь, каким сильным и спокойным был ее голос.
- Попытаюсь, в случае необходимости.
Он внимательно оглядел ее.
- Судя по тому, как вы выглядите, в этом не будет необходимости.
Нет. Ее бы стоило пристрелить. Что-то изменилось внутри нее. В основном она ощущала себя, как обычно. Глаза и кожа престали пылать, зубы больше не казались такими огромными. Но ее сердце, в нем было столько боли, на нем лежала такая тяжесть.
Ей было уже лучше, но не совсем. Она сглотнула.
В горле настолько пересохло, что ощущение казалось болезненным.
- Если Бишоп умер, то лучше пристрелите меня.
Он отставил винтовку, но не далеко.
- Он жив.
Он указал на повязку на своей руке.
- Понадобилась моя кровь, Молинеукса и вашего отца, но он жив.
Она испытала неописуемое облегчение.
- О, спасибо тебе, Госплоди.
Маркус пожал плечами.
- Вряд ли он имеет непосредственное отношение к этому, но благодарность никогда не бывает лишней.
Она заметила, что он изучает ее. Он стал спокойнее, но определенная настороженность сквозила в каждом его движении, в каждом его взгляде.
- Вы боитесь меня?
- Не то чтобы слишком.
Она порадовалась его искренности, но это немного смутило ее.
- Когда я увидал, что вы сделали вчера с Бишопом, я был действительно напуган.
Бишоп. Когда она вспомнила что сотворила с ним. Воспоминания были связаны больше с его запахом, а затем его вкус, пряная насыщенная сладость, наполнившая ее.
Он произнес, что любит ее, и она увидела, что натворила.
- Он, наверное, ненавидит меня? - Ее бы это не удивило, но очень сильно расстроило.
Маркус глянул на нее, словно на идиотку.
- Он был готов умереть ради вас. Смею предположить, что он неравнодушен к вам.
Она почти улыбнулась ему.
- Вы очень язвительный человек, мистер Грей.
- Мои извинения.
В его тоне вовсе не чувствовалось сожаления.
- В основном, я более любезен, но в последнее время, сталкиваясь с вампирами, меня несколько утомили ритуалы. Хотя, могу признаться, это изрядно разнообразило мою жизнь.
Возможно, ей стоило оскорбиться, но в отношении него это было достаточно трудно. Может, потому что он был так очарователен, может потому, что она была так счастлива, что осталась живой, и что Бишоп выжил, что остальное ее не заботило.
- Я исцелилась?
- Молинеукс полагает, что исцелитесь.
Исцелюсь? То есть не до конца.
- Когда?
- Когда Бишоп достаточно восстановится, чтобы дать вам еще крови.
- О, нет.
Марика покачала головой.
- Я не стану рисковать снова, опасаясь причинить ему боль.
Маркус вздохнув поднялся.
- Значит рано или поздно вы снова вцепитесь ему в горло, разве вы не понимаете этого? А потом будете желать, чтобы он убил вас.
Марика проигнорировала его тираду. Почему он говорит так, словно насмехается над ней?
- Конечно. Я скорее умру, чем снова наврежу ему.
- Вампиры.
Он покачал головой.
- Я полагаю, вы не задумывались о том, что для него значит убить женщину, которую он любит?
Безусловно, это не просто для него, но Бишоп всегда был верен своему долгу. Он обещал ей.
- Он не хотел, чтобы я превратилась в монстра.
Она не задумывалась, что на какое-то время превратилась в монстра, когда напала на него.
- Безусловно! - Маркус развел руками, подтверждая собственную несостоятельность. - И все же почему бы вам не выпить его крови, согласившись остаться с ним навеки, чтобы мы в последствии могли свободно заняться освобождением Темпла и урезонить орден "Серебряной пальмы"?
Он был твердым и решительным и безусловно правым.
- Вы всегда настолько искренни в своих высказываниях?
- Нет. Но я видел достаточно крови, что считаю нелепым пускаться в политесы. В течении последнего месяца у меня не выдалось ни одной спокойной ночи, и я вынужден признать, что в этом мире существует реальное зло. Боюсь, это подпортило мои манеры.
Марика усмехнулась ему, думая о своем.
- Вы мне нравитесь.
Это казалось, обескуражило его.
- Если бы у меня не было необходимости беспокоиться, что вы убьете меня, вы бы мне тоже нравились.
Он указал на дверь торцом винтовки.
- Пойду, скажу другим, что вы проснулись.
Когда он вышел, Марика откинула одеяло и спустила ноги на пол. Она была еще достаточно слаба, но более похожа на себя. К сожалению, на ней была все та же одежда, что и в день нападения.
Бишоп не был в состоянии переодеть ее, А Маркус с Монинеуксом не отважились на подобное. Она их и не осуждала. Ей было странно, что Маркус вообще согласился сидеть возле ее пастели, не важно вооруженный или нет.
Высохшая кровь покрыла коростой ее рубашку, от нее несло потом и застарелой болезнью. Ее коса была спутана, кожа головы зудела. Ей нужно было в ванну. Просто необходимо.
Она не успела, на полпути дверь в комнату распахнулась, и вошел Бишоп.
Увидав его, у нее перехватило дыхание. У него был усталый вид, волосы взъерошены, но он жив и прекрасен.
- Что ты собираешься делать? - Спросил он привычным тоном, опустив коричневую бутылку на столик. Словно ничего и не произошло, словно она и не пыталась убить его.
Марика неожиданно разрыдалась. Она не имела подобной привычки, но после встречи с Бишопом, она делала это все чаще и чаще. Он тут же обнял ее, поглаживая по спине.
- Шшш... Все в порядке, любимая.
- Я так счастлива, видеть тебя, - ответила она, всхлипывая на его груди. - Я так сожалею, что причинила себе боль.
Его теплые надежные руки обняли ее за плечи, ненадолго отстраняя от него. Она вытерла слезы и встретилась с ним взглядом.
- Если бы я потерял тебя, это причинило бы мне боль по-серьезнее, - произнес он и, взгляд его золотисто-зеленых глаз был полон любви настолько, что было трудно выдержать. - Не спорь со мной Марика. Тебе нужна еще порция моей крови для полного выздоровления, и ты сделаешь это.
Она кивнула, вспоминая беседу с Маркусом Греем.
- Я не буду спорить с тобой, Бишоп. Я боюсь снова навредить тебе, но я выполню то, что ты считаешь нужным.
Его темные брови взметнулись в удивлении.
- Выполнишь?
- Выполню. Я не хочу, чтобы тебе пришлось убивать меня, когда я превращусь в Носферату. Я хочу жить - жить с тобой. Я люблю тебя.
На его лице отразилось странное выражение. Дорого бы отдала Марика, чтобы понять, о чем он думал в тот момент.
- Жить. Для меня?
- Для тебя.
Она прикоснулась к его щеке и провела кончиками пальцев, вниз до самой шеки, где размытыми розовыми пятнами сияли доказательства ее насилия над ним. Если бы ни это, ни осталось бы и следа того, что она чуть не убила его.
- С тобой. Ради тебя. Ты примешь меня?
Его ответом был поцелуй - долгий сладкий поцелуй от души к душе, заставляющий ее желать большего.
- Ты станешь моей, - выдохнул он, оторвав от нее губы. - Во всех смыслах этого слова.
Он был таким же усталым и грязным, как и она, но его тело трепетало от предстоящих возможностей. Она же чуть его не убила, как она теперь могла мечтать соединиться с ним?
- Можно, я помоюсь сперва? - Спросила она.
Улыбаясь, Бишоп выпустил ее.
- Конечно. Мне нужно питаться, или Молинеукс будет ворчать. Но сперва... - Он вручил ей бутылку, которую принес с собой.
- Выпей это, пока я налью тебе ванну.
- Что это?
- Кровь. Я доверяю тебе, но лучше подстраховаться, и немного перекусить перед сегодняшним вечером.
***
Бутылка покоилась между коленей, лежащей в ванне Марики, терпеливо ожидая, когда ее откупорят и выпьют.
Ей просто нужно было открыть, поднести к губам и выпить это. Если она сделает это, то будет способна спокойно относиться к тому, что Бишоп предложит ей собственную кровь, и ей не нужно будет волноваться, что она причинит ему вред. Это приближало ее к тому, чтобы стать вампиром, чего она никогда не собиралась делать.
Бишоп сказал, что будет проще, если она подогреет ее. Он предложил ей представить, что это было выдержанное вино.
Ее вовсе не беспокоила, что это была кровь. Она испытывала жажду и пила уже ее раньше. А после противной сущности Армитэджа, это вообще не составляло труда. И как ни странно она не колебалась, становиться ли ей вампиром. Это особо не изменит ее, как она теперь уже знала.
Она бы стала просто более быстрой и выносливой, чтобы сражаться рядом с Бишопом. Она не постареет и не умрет, если ее не убьют, конечно. Ее не беспокоило, что у нее не будет детей, если вампиры не склонны к воспроизводству.
Это было еще одной вещью, о которой она не знала. Она не задумывалась о материнстве на протяжении многих лет. Тогда ей не хотелось передавать по наследству испорченную кровь. А теперь у нее существовали более важные вещи: например как они с Бишопом будут бороться с орденом "Серебряной пальмы"
Нет, кровь в бутылке ее вовсе не беспокоила. Ее беспокоило нечто иное. Кровь являлась жизнью - своеобразным подарком. Когда вампир питался человеческой кровью, он словно бы соединялся с сутью этого человека. Это являлось, очень личным, даже интимным. Момент деликатности и доверия, когда тебе доверяют чью-то жизнь. В бутылке всего этого не было.
Она не знала, чья кровь находится в бутылке, и однажды, глотнувши разрушительную суть, несколько колебалась, прежде чем отхлебнуть теперь.
Однако, если это убережет ее от того, чтобы причинить вред Бишопу, она и не видела смысла откладывать это дальше. Бишоп сам передал ей это, следовательно, он доверял этому исходнику, которым пользовался сам.
Марика достала бутылку из воды откупорила и выпила ее содержимое залпом.
Приятное тепло наполнило ее, растекаясь к конечностям. Пальцы ее слегка покалывало, ум казался более острым и ясным.
- Не так уж и плохо, не так ли?
Она повернула голову и увидела вошедшего в ванну Бишопа. Выражение его лица вселяло надежду. Как долго он наблюдает за ней?
- Проще, чем я ожидала - ответила она.
Он взял у нее пустую бутылку.
- Рад слышать это. Подай мочалку, я потру тебе спину.
Она подала, и он намылил ей спину сладким сандаловым мылом. Оно казалось теплым, когда скользило по ее коже, и его аромат расслаблял, также как и его прикосновение.
- Как себя чувствуешь? - Спросил он, сопровождая перемещение мочалки легкими массажными движениями.
Марика сделала глубокий вдох, когда он сполоснул с нее мыло.
- Взволнованной. Неуклюжей.
Он поцеловал ее во влажное плечо.
- Когда закончишь с ванной, приходи ко мне в спальню.
Возможно, в его предложении и не было ничего чувственного, но тело Марики восприняло его именно так. После того, как он покинул спальню, она быстро закруглилась и отжала с волос воду. Несколько минут спустя, высушив полотенцем волосы, она уже шагала по направлению к его спальни в тонком халате.
Все же предложение Бишопа носило сексуальный характер. Он ждал ее в центре комнаты, блики, отбрасываемые пылающим камином, играли на его обнаженной коже, он был прекрасен. Одного его вида было вполне достаточно, чтобы у нее пересохло во рту, словно вся влага в организме стремительно переместилась значительно ниже.
- Я полагаю, что сумею немного унять твое беспокойство, - произнес он.
Благодарно улыбнувшись, Марика была вынуждена признать, что у него не плохо это получилось.
- Ты сообразительный мужчина.
- Ты уверенна, что ты этого хочешь? - Спросил он, когда она подошла к нему и положила руки на его обнаженные плечи.
- Я хочу тебя, Бишоп. Я желаю, чтобы мы всегда были вместе.
Он немного поджал губы и снова расслабил их.
- Ты так и не ответила на мой вопрос. То есть это означает да?
- Означает.
- Как-то не решительно. Ты действительно уверенна, что этого хочешь?
- Господи, да.
Марика возможно бы даже рассмеялась, если бы не воспоминания о том, как жестоко обошлась с ним в прошлый раз.
- Ты не боишься меня?
- Бояться тебя? - Он поднес ладони к ее лицу и нежно провел большими пальцами по ее щекам. - Маленькая глупая полукровка. Я могу бояться за тебя, но никогда тебя бояться не буду.
Это утверждение заставило ее действовать. Больше никаких колебаний или неуверенности. Она развязала пояс на своем халате и позволила ему соскользнуть к ее ногам. Они стояли друг пред другом обнаженные, и уязвимые.
- Все так, как и должно быть, - заметил он, откидывая волосы с ее лица. - Все так, как я всегда хотел, чтобы было.
Она точно знала, что именно он имел в виду. Между ними всегда должна быть искренность и доверие. И когда они обменяются кровью, это станет еще одним моментом близости между ними, никакого страха и никакой неловкости. Когда это объединит их, она ощутит насколько это правильно и никогда больше не станет сомневаться.
Она кивнула.
- Я готова.
- Поцелуй меня, - потребовал он и завладел ее ртом, прежде, чем она успела отреагировать.
Ее окутало его пряно-сладкое дыхание, на вкус он ощущался горячим и сладким, его язык поглаживал ее. Ее руки скользили по его плечам к основанию шеи, она ощутила отточенность его подбородка. Кожа казалась теплой и мягкой, источала аромат дорогого рома. Она провела ладонями по его щекам и зарылась в густой гриве его волос. Ей нравились его волосы, их запах и ощущение от прикосновения к ним.
Руки Бишопа пробежались по ее спине, вызывая мурашки от его легкого прикосновения. Все ее тело слегка покалывало от кончиков груди до самых пяток. Жажда возрастала в ней, но это была жажда обладания им. Жажда, утолить которую, можно было, только слившись с ним в экстазе. Это было чистое желание, простое и незатейливое. Ей хотелось ощутить его внутри себя. Ей хотелось слиться с ним всеми возможными способами и предложить ему себя взамен. И только тогда, когда это осуществиться ее сердце обретет мир и удовлетворенность.
Волосы на его груди щекотали ее соски, вызывая легкую дрожь. Его упругая плоть пульсировала внизу ее живота, когда она придвинулась к нему вплотную. Он казался приятным на ощупь, настойчивым и готовым к действию. Его желание разливалось в ней, скапливаясь влагой внутри, распаляя огонь страсти. Одна его рука поглаживала ее щеку, другой он уперся ей в крестец, прижимая ее бедра к своим.
Затем, его палец скользнул вдоль ее промежности, подразнивая чувствительную плоть, погрузившись в ее манящие глубины. Марика резко вздохнула, ощутив, как он продвигается в глубь. Каждое прикосновение отражалось каскадом удовольствия внутри нее.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы он мог погрузиться еще глубже. Движение его пальца разжигало огонь, нежно, но настойчиво, посылая электрические импульсы по всему телу. Его ладонь плотнее прижимала ее к упругому олицетворению его пола.
Когда его рука выскользнула из нее, она чуть ли не стонала, сожалея о потере. Она внезапно задохнулась, поскольку его губы прокладывали жгучий трепетный след по ее горлу.
Она откинула голову, открывая ему доступ, но он не укусил ее. Ему хотелось, чтобы она жаждала этого. Или он опасался контакта с ее кровью? Нет, она отогнала подобные мысли.
Бишоп продолжал продвигаться вниз, покрывая поцелуями уже ее грудь. Он обхватил губами ее сосок, и сжимал, и перекатывал его до тех пор, пока он не превратился в упругий, пульсирующий пик. Острое удовольствие пронзило ее грудь, и она выгнулась ему навстречу. Чувственные ощущения пронзали ее, собираясь между бедер, порождая пульсацию, готовую охватить ее целиком.
Марика с удовольствием погрузила пальцы в его волосы, пропуская сквозь них его густые темные пряди. Он слегка прикусил ее возбужденную плоть, и возглас восхищения сорвался с ее губ. Когда ей показалось, что это уже предел, он переключил свое внимание на другую грудь, повторяя все тоже самое, пока она не застонала, не будучи в состоянии переносить далее эту сладостную пытку.
Она не стала возражать, когда он подхватил ее и опустил на мягкий пушистый ковер перед очагом, который, соприкасаясь с ее кожей, вызывал массу приятных ощущений. На его золотистой коже отражались блики от пылающего в камине огня, уподобляя его одному из древних богов. Огонь, растекался золотом в его глазах, придавая красновато-коричневый оттенок его волосам, он казался таким же ярким и прекрасным, словно пылающий огонь.
Он смотрел на нее словно на свою богиню. В его глазах она была прекрасной и неотразимой, подарком судьбы. От этого открытия у нее перехватило дыхание. Никогда прежде он не смотрел на нее так.
И Божьей милостью, вряд ли кто еще так будет на нее смотреть. Ей нужен был именно Бишоп, а ни кто-то другой, чтобы провести с ним остаток своей жизни.
Остаток вечности.
Марика была открыта его восхищенному взгляду, ощущая спиной шероховатую поверхность ковра. Она стремилась к нему, жаждала его всей своей сутью.
- Бишоп, я хочу...
Прикоснувшись пальцем к ее губам, он не дал ей договорить.
- Не сейчас. Сперва, я бы хотел ощутить тебя на вкус.
Он вовсе не имел в виду ее кровь. Она осознала это, как только ощутила, что его язык опустился в углубление ее пупа.
Она раскинула бедра, выгибаясь ему навстречу, в то время как его губы уже коснулись ее влажных завитков. Пальцы осторожно раздвинули их, и его язык мучительно медленно заскользил по ее чувствительной плоти. И когда он, наконец, достиг ее упругого пика, то коснулся его пару раз и замер, отмеряя сердечный стук, прежде чем коснуться его снова. Марика застонала от этой сладостной пытки. Она вцепилась ему в волосы, побуждая его к действию.
- Еще, - умоляла она. Даже требовала.
Его губы и язык откликнулись на ее призыв, поддразнивая, покусывая, перекатывая и сминая ее плоть, доводя до исступления, она извивалась от удовольствия, отдаваясь всем существом страстному давлению его рта, готовая взорваться в любой момент.
Внезапно он остановился, оставив ее нервно подрагивающей со сбившимся дыханием. Она протестующе захныкала, когда он обхватил ее за руки и потянул к себе на колени. Ее бедра казались влажными липкими и холодными. Она почти болезненно пульсировала, в ожидании его.
Бишоп сидел на полу, упираясь спиною в диван. Олицетворение его мужского достоинство вертикально вздымалось, влага сочилась, поблескивая на его вершине. Все еще держа ее за руки, он тянул ее к себе, пока не придвинул вплотную
Она подалась вперед, чтобы поцеловать его. На его губах ощущался ее пряный привкус, но это не беспокоило ее. Он застонал, в то время, как она упивалась им, втягивая собственные соки. Опустив руку, она обхватила его шелковистую длину. Возбужденный его конец был покрыт влагой.
- Как тебе свой собственный вкус? - Спросил он, затаив дыхание, после того, как они прервали поцелуй.
- Мне нравится, особенно когда он смешан с твоим, - пробормотала она, поглаживая его.
Он пульсировал в ее руке. Она склонилась, чтобы поцеловать его снова, но он запрокинул голову, подставляя ей горло вместо рта. Он удерживал ее, одной рукой поддерживая голову, прижимая к теплой пустоте между шеей и плечом, где явно ощущался жар его крови бегущей под его золотистой кожей.
Ее клыки выдвинулись, и она не сопротивлялась этому. Приоткрыв рот, она склонилась к его горлу, туда, где ее манил сладостный жар. Он напрягся.
Он не был готов. Он не доверял ей, опасаясь, что она возьмет слишком много. Марика попыталась поднять голову и отстраниться, но его рука решительно остановила ее.
Его другая рука опустилась вниз и отняла руку, которой она обхватывала его.
- Я желаю кончить в тебя, а не в твоей руке.
Она вздрогнула, восхищаясь тем сексуальным воздействием, которое он на нее оказывал.
- Я тоже этого желаю.
Он снова прижал ее лицо к своей шее.
- Я хочу стать частью тебя, - произнес он неимоверно обольстительно. - Возьми мою кровь и раздели со мною жизнь.
Это было самое удивительное предложение, которое ей когда-либо делали. Вздохнув, она выпустила клыки на свободу. Они вонзились в плоть Бишопа. Он задохнулся, когда она погрузила их в него. Его пальцы вцепились ей в волосы и впились ей в спину. Он удерживал ее, оставаясь открытым и уязвимым. Она ощущала снаружи его поддержку, его огненную суть внутри, ей хотелось ощутить его в себе.
Его теплота и сила наполняли ее, успокаивая истерзанность ее души, заменяя это жаждой совсем иного качества. Каждый ее нерв, казалось, взывал к жизни. Каждый дюйм ее тела жаждал обладать им и отдаться ему.
Она медленно опустилась на него, ощущая, как он заполняет ее тело, вбирая в себя его кровь и его тело. Его тело внесло определенную законченность. Они слились
Она пила, в то время как ее бедра поднимались и опускались. Пальцы Бишопа впились в кожу ее ягодиц, управляя ее движениями. Восхитительное трение, возникшее между ними, побуждало Марику лихорадочно двигаться.
Его голова выправилась. Марика ощутила прикосновение его щетины к своей щеке, затем резкую боль в плече, уступившую место нарастающему возбуждению Он укусил ее. Он не втягивал ее кровь, но это действие произвело желаемый эффект. Он вихрем взметнул ее на край кульминационного момента. Она вскрикнула, поскольку удовольствие нахлынуло на нее, ощущая, что его крик вторил ей, как напряглись его руки, как напряглось все его тело, разрядившись оргазмом.
Ее вынесло с неистовой силой, Марика подняла голову, и провела языком, закрывая небольшие ранки. Неожиданно она потеряла сознание и вздохнула, поскольку он подхватил ее на руки и понес к кровати.
Какое-то время они лежали в абсолютной тишине. Он поглаживал ее по волосам, в то время как она водила кончиками пальцев по его груди. Им было легко и просто, но Марика немного волновалась, какое воздействие окажет на нее его кровь. У нее будут конвульсии, как и в прошлый раз?
Но вместо того, чтобы ощутить, словно ее тело пылает, выворачиваясь на изнанку, сквозь легкую дремоту она ощущала только удовлетворенность.
Никакого насилия не ощущалось. Ничего похожего на страх. Она ощущала себя легкой и полной жизни. Она ощущала себя яркой и живой. Она ощущала себя... бессмертной.
Она исцелилась. В сердце своем она понимала, что уже не превратится в Носферату. Бишоп исцелил ее.
Мягкое прикосновение его губ к ее лбу заставило обратить внимание на него. Ее зрение и так было безупречно, но теперь оно было настолько ясным, что ей пришлось моргнуть, чтобы удостовериться, что ей не показалось.
- Чувствуешь себя лучше? - Спросил он улыбаясь.
Она поцеловала его в ответ потому, что не могла иначе выразить ту радость, что переполняла ее.
- Намного. Спасибо.
- Пожалуйста, но я это сделал по большей части ради себя.
Она снова поцеловала его.
- Для нас.
Он обхватил ее плотнее, и она прижалась к нему.
- Приятно слышать.
Прикрыв глаза, Марика прижалась шекой к его груди. Прежняя усталость отступала, сменяясь окутывающей ее теплотой. Впервые за несколько дней она собиралась заснуть, не беспокоясь о том, что произойдет, когда она проснется.
- Бишоп? - Спросила она, прежде чем отойти ко сну.
- Что моя сладкая?
Она посмотрела на него.
- Я рада, что орден нанял меня пленить тебя.
Он удивленно глянул на нее, прежде чем рассмеяться.
- Ты самая странная женщина из всех, кого я когда бы то ни было встречал. Самый странный вампир, с которым ты когда бы то ни было встречался. И горжусь этим. Самый странный, самый храбрый, самый невероятный вампир женщина, которого я когда-либо встречал, и я люблю тебя.
Она выгнула бровь. Этого было более чем достаточно.
- Даже не смотря на то, что я пыталась убить тебя?
Он улыбнулся, склоняясь к ней, в надежде на долгий поцелуй.
- А кто, по-твоему, поддерживал меня?
