Бишоп
листал, книгу, поглядывая, на лежащую Марику. После происшествий
прошлой ночи, она дремала, время от времени беседуя с Маркусом об
особенностях Дампиров. Молодой человек внимал каждому ее слову, что-то
старательно записывая в своем дневнике. Бишопу этот не нравилось. Маркус
походил на стервятника, питающегося тем, что еще не улеглось. Какое
имело значение, как себя ощущает Дампир, когда она вот-вот превратиться в
нечто, более ужасное?
Именно так он и сказал Молинеуксу.
Священник только улыбнулся, склоняясь над старым томом, пахнущим пылью.
- Он просто отвлекает ее, мой друг. Разговаривая с Маркусом она не думает о том, что ожидает ее впереди.
Бишоп только проворчал в ответ. Отвлечь - это хорошая идея. Если бы кто-нибудь мог бы отвлечь его от нарастающей усталости на ее лице и кругов вокруг ее миндалевидных глаз. Ее лицо менялось. Демон внутри нее менял его. Час назад она запустила стаканом в другой конец комнаты, потому что он ей не понравился.
Он теряет ее.
Боль незваная и навязчивая поднималась из самой глубины его души. Марика пережила множество сражений, и победила в них. Она всегда была борцом, но теперь не имело ни какого значения, кем она была раньше. Кровь, проникшая в нее, была сильнее ее собственной воли.
- Вам ничего не удалось отыскать? - Спросил он, почти не разжимая губ. - Вы который час изучаете эти дурацкие книги.
Молинеукс сверился с часами.
- Всего лишь пару часов, и я пока еще ничего не нашел. Бишоп выругался шепотом и захлопнул книгу. Ничего там нет
- Имейте веру, Бишоп. Мы сумеем вовремя отыскать лекарство, чтобы спасти ее.
Пожилой священник был убежден, что существует противоядие от гадости, которую приняла Марика, и что ответ находится в одной из старинных книг, которые он привез с собой.
- Мне стоит отыскать Максвела, о котором рассказал Носферату, Марике.
- Но не днем же. И даже ели так, разве бы ты смог оставить ее?
Какое-то понимание сквозило в тоне священника, которого внимательно изучал Бишоп.
- Что вы подразумеваете? Что я не смогу вынести разлуку с ней?
- Нет
- Хорошо.
Подобная привязанность походит разве что для томящихся от влюбленности юношей, а не существу, подобному ему, хорошо осведомленному о недолговечности человеческой жизни. Он достаточно хорошо владел собственными чувствами.
- Я имел в виду, что ты не захочешь расставаться с ней.
Он ничего не ответил, просто впился в священника взглядом. Что он мог ответить, когда всем своим сердцем он ощущал, что это правда. Он смог бы уйти, если бы захотел, но он не хотел. Он хотел оставаться рядом с нею, если что-нибудь произойдет. В случае, если бы ей вдруг, что-нибудь понадобилось.
В случае, если бы, он был нужен ей.
Когда они впервые встретились, он находил ее привлекательной, но был готов убить ее, отстаивая собственную свободу, так же как и она, пытаясь выудить то, что ей от него было нужно. Но в результате их недолгих взаимоотношений, привлекательность уступила место более глубокому чувству. Он уважал ее честность. В ней не было ни капли двуличности, и никаких капризов. Она говорила правду даже, если он не желал ее слышать. Она могла признаться, что была не права и попросить прощения. И не смотря на то, как бы это не было для нее трудно, она доверяла ему. Она справлялась с собственными чувствами, что позволило им сражаться против общего врага.
Он знал, что все обстояло именно так, но он не был в состоянии определить, когда именно изменились его собственные чувства. Сначала он хотел убить ее, и тут же захотел обладать ею. Теперь он был готов отдать что угодно, даже собственную жизнь, чтобы ей удалось избежать, уготовленной ей судьбы.
И спасти ее от самоуничтожения.
От нее ничего не останется, когда обращение завершиться. Она превратиться в дикое кровожадное существо, размышляющее лишь об охоте и насилии. Он был охотником, и в его обязанности входила уничтожать, подобных этому. Охотница знала об этом.
- Вы не питались.
Голос Молинеукса отвлек его от мрачных мыслей.
- У вас имеется кровь, или мне попросить Маркуса раздобыть ее?
Бишоп обернулся к нему.
- Есть немного. Флореа знает, где.
Слава Господу за его предусмотрительность. Они с мужем подстрелили трех вампиров и несколько людей во время нападения. Если бы не они, все было бы куда хуже. Не взирая на произошедшее, они оба все еще находились в доме, обсуждая текущие дела.
- Могу я сделать что-нибудь еще?
- Марике нужна пища.
Бишоп потер лоб.
- Да и вам с Маркусом не мешало бы перекусить. Я посижу с нею.
Молинеукс кивнул, словно он понял даже то, что Бишоп не произносил. Ему нужно было, хотя бы ненадолго остаться с ней наедине.
- Маркус, идем. Время ужина.
Молодой человек глянул на него поверх очков сидящих на его красивом носу, оторвавшись от записей в блокноте. Он снял очки, перевел взгляд со священника на вампира и обратно.
- Конечно.
Бишоп понятия не имел, что взбрело в голову мистеру Грею, но если это обидит Марику, то следующим, что туда проникнет, будет его кулак.
- Возможно, - прошептал Молинеукс, так чтобы услышал только Бишоп, - вы станете лояльнее относиться к моему юному другу, если узнаете, что он прямой потомок Дреукса.
Бишоп подскочил от неожиданности. Он и представить себе такого не мог. Не удивительно тогда, что он так интересовался вампирами, и конкретно ими пятерыми в частности.
- Он знает, что Дреукс покончил с собой, потому что превратился в Носферату? - Спросил он осторожно.
Молинеукс мотнул головой.
- Возможно, ты сам бы мог ему рассказать. Ему было бы важно знать причину самоубийства Дреукса, я уверен.
Без сомнения так и было.
- Возможно, я расскажу ему, но не сейчас.
На губах священника снова появилась знающая улыбка.
- Конечно.
- Отец Фрэнсис?
Священник обернулся, искренне удивляясь, что Бишоп использовал его духовное имя.
- Да, Блейз.
- Кому-то нужно сообщить отцу Марики. На всякий случай.
Отец Молинеукс печально кивнул.
- Конечно.
Священник вместе со своим компаньоном покинули комнату, оставив Марику с Бишопом наедине.
- Ты останешься со мной? - Спросила она тихим хриплым голосом.
- Я не буду так бояться неизбежного, если ты со мною будешь рядом.
Ее откровенность разбила ему сердце.
- Как ты думаешь, чем бы нам заняться, маленькая полукровка?
Она немного улыбнулась.
- Я не полукровка, Бишоп. Больше нет. Я ощущаю, как возрастает во мне гнев. Мне хочется рвать и метать. Уничтожать людей. Пять минут назад я намеревалась мистеру Грею засадить карандаш прямо в глаз.
- У меня была похожая мысль
Он прошел через комнату, на освободившееся мистерем Греем место.
- По счастью у меня нет карандаша, значит, мне тебя нечего бояться.
Она протянула руки, и он взял их. Ее кожа была теплой. Слишком теплой.
- Мне не нравится иметь подобные мысли и чувства.
- Я знаю.
Она перебирала его пальцы, поглаживая большим пальцем.
- Когда они начнут мне нравиться, ты убьешь меня?
Бишоп тяжело сглотнул. Комок в его горле не сдвинулся с места.
- Когда, ты начнешь осуществлять их, да.
Она вздохнула.
- Хорошо. Я не желаю становиться монстром, Бишоп. Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло со мною, правда?
Он покачал головой, глаза его щипало.
- Не позволю.
Она сжала ему руку.
- Спасибо.
- Почему ты такая спокойная? - спросил он. - Почему ты не злишься? Не пытаешься бороться?
И без того огромные глаза Марики распахнулись. Бишоп скрыл внутреннее содрогание.
- Я не могу сопротивляться этому, так ведь? Он велел, чтобы я пила, и я выпила, потому что он угрожал моему брату. Я спокойна потому, что мне не страшна смерть, и ты не позволишь, чтобы это случилось со мною. И я не сердита, потому, что монстр внутри меня питается гневом, и ты сердит за нас двоих.
Да, он безусловно был сердит. Он не знал, способен ли он был убить ее и дождаться следующего рассвета.
- Когда мы столкнулись впервые, ты сказал, что одному из нас придется умереть.
Она горько рассмеялась.
- Я была абсолютно уверена, что это точно не я.
- Этого не произойдет.
Но было такое ощущение, что он обращался к стене.
- Мне действительно очень жаль, - ответила она грустно. Жаль, что я никогда не увижу Санти - человека, которого так любила моя мать.
- Ты познакомишься с этим ублюдком, я обещаю тебе.
Ее губы тронула улыбка.
- Еще о том, что у нас с тобой так мало осталось времени. Куда бы я не направилась, я буду по тебе скучать, Бишоп.
Ее глаза наполнились слезами. Она моргнула и они потекли. Бишоп протянул руку и вытер их. Они были розовыми, от разгоряченной крови. Она растворялась.
- Ты никогда не изменишься, - хрипло прошептал он. - Я не намерен потерять тебя.
Она приоткрыла глаза, и устало улыбнулась ему.
- Я тоже тебя люблю.
Он не мог сдержать набежавшую слезу, скатившуюся по щеке. Радость, горе, гнев - все смешалось внутри него. Даже утрата Элизабет не ранила его так, как это. Он испытывал гнев и жажду мести, но не эту всепоглощающую пустоту неизбежного горя. Он переживал это так, словно умирал вместе с нею.
- Если ты действительно любишь меня, то ты должна сопротивляться этому.
Он нежно провел по щеке, той же самой рукой, которая только что вытирал ее слезы. Их слезы смешались, влажные и соленые, и их нельзя было отличить.
- Я полюбил женщину, способную бороться даже с солнцем, если бы была такая необходимость, и я не намерен ее отпускать.
- Скажи мне, как бороться с этим и я начну.
Впервые, с того момента как это произошло, естественная улыбка коснулась ее губ.
- Не уступай этому себя. Не позволяй гневу завладеть тобой. Ты гораздо сильнее, чем это. Держись, любимая. Мы отыщем исцеление.
Ему так хотелось в это верить. И он верил.
- Исцеление.
- Да. После этого единственным с кем ты будешь бороться, буду я.
Она улыбнулась, откинувшись на подушки.
- Звучит заманчиво.
- Я люблю тебя, - прошептал он.
- Я знаю. Именно по этому я намерена сопротивляться этому.
Он поцеловал ее. Ее губы на ощупь казались такими же мягкими и сладкими, как всегда, но под ними росли гигантские клыки. Женщина достаточно храбрая, чтобы любить его медленно исчезала.
Бишоп молился.
***
- С Дреуксом случилось тоже самое? - спросил Маркус, когда они несколько позже сидели вдвоем в комнате, копаясь в книгах, наблюдая за тем, как Марика спит. Изменения продолжались, но сон, казалось, затормаживал их, поэтому Молинеукс дал ей успокоительное, чтобы выиграть время. Его действие скоро закончится, так как ее тело быстро адаптируется, но пока она спала.
- Нет. Дреукс не стал дожидаться этого.
После того, как Бишоп узнал, что Маркус потомок Дреукса, он решил рассказать ему правду о самоубийстве Дреукса. Даже не взирая на то, что это случилось шесть столетий назад, мистеру Грею было отрадно узнать, что его предок окончил счеты с жизнью по причинам более благородным, чем он полагал изначально. Бишоп не стал упоминать, что Дреуксу пришлось убивать чаще, чем остальным из-за его так называемого "благородства".
Если бы этот дурень питался, как и полагалось, он никогда бы не превратился в то, чем стал. Но тогда Дреуксу пришлось бы смириться с участью вампира. Бишоп подозревал, что он давно вынашивал планы самоубийства. Он надеялся, что кто-нибудь другой покончит с ним, а когда понял что происходит, у него появилось веское оправдание.
Может, он надеялся, что само жертвоприношение вознесет его на небеса. Странно, но Бишоп считал, что он отправится именно туда, если такое место вообще существует. Учитывая обстоятельства у него, иногда бывали сомнения по этому поводу.
Он был достаточно религиозен, чтобы быть способным молиться об исцеления Марики, но не таким образом, как он верил в возмездие, отомстив за смерть Элизабет - это больше подходило Шапелю.
- Эти члены ордена "серебряной пальмы" довольно опасны.
Грей провел рукой по волосам.
- Яд, который они использовали, чуть не убил Пруденс Риленд.
- Женщину Шапеля?
Они уже довольно долго общались, правда большей частью говорил Грей, иногда что-то вставлял Молинеукс, так что Бишоп был уже в курсе событий, развернувшихся в Англии.
Грей скривился от подобного комментария.
- Наверное, можно назвать ее и так. Она его жена. Они недавно поженились и переехали во Францию, в то время, как мы отправились в Венгрию.
- Шапель обратил ее в вампира, чтобы спасти ее?
- Нет, он выпил из нее яд. Он отказывался обратить ее в вампира до самой смерти.
Бишоп нахмурился.
- От яда?
- От рака.
- И Шапель, поделился нашим проклятием? Должно быть, он сильно изменился с того момента, как я его последний раз видел.
Он не помнил, как это точно случилось, так давно это было, но Шапель начал сожалеть, что стал вампиром. Он убедил себя, что они прокляты Богом. Это чертовски раздражало Бишопа и Санти.
- Я полагаю, что с появлением Пру в его жизни, он несколько изменил свою позицию.
- Значит, он влюбился?
- Определенно.
Какое совпадение, что это произошло с ними обоими одновременно. Он давно не общался с Шапелем - Северьяном - но их жизни были каким-то образом взаимосвязаны. Бишоп был рад, что его друг обрел любовь, и отчаянно завидовал, что ему удалось ее удержать. По крайней мере, женщина Шапеля, была не против стать вампиром.
- И оно того стоит, - произнес тихо Грэй, - я очень сожалею, что так произошло с мисс Коржа. И вами.
Как не странно его тронули слова молодого человека.
- Спасибо. Мне тоже жаль.
Какое-то время они читали в абсолютной тишине. Грей откашлялся.
- Знаете, орден меня ведь тоже обманул.
Снова новая информация.
- Серьезно?
Молодой человек отвел взгляд.
- Они использовали мое желание узнать как можно больше о Дреуксе Боервае против меня. Я должен был догадаться об их подлых намерениях, но я позволил собственным интересам затмить мой разум. Возможно, с мистером Коржей случилось тоже самое и теперь он расплачивается за это. Бишоп вовсе так не думал, но он не стал высказывать свои сомнения.
- Возможно, но он не сделал ничего, чтобы помочь Марике?
- Полагаю, что нет. Если я скажу, что она сама выбрала этот путь, вы не станете нападать на меня?
Бишоп рассмеялся, звук его смеха походил на нечто среднее между слабым рыком и подлинной радостью.
- Возможно, ей самой хотелось охотиться на вампиров мистер Грей, но она никогда не желала себе этого.
- Вы подразумеваете, что она не хотела стать Носферату
Бишоп пожал плечами.
- Вообще.
- Нет. Действительно нет.
Ему хотелось поспорить, даже угрожать расправой молодому человеку, когда Молинеукс, сидевший за столом, поодаль внезапно вскочил на ноги.
- Я нашел! - воскликнул он задыхаясь, держа в руке латинский текст. - Я нашел, как ее исцелить.
Книга выскользнула из пальцев Бишопа, с глухим стуком ударившись об пол. Его сердце замерло, боясь спугнуть удачу.
- Что это?
Седовласый человек выступил вперед, демонстрируя Бишопу, исписанные Латынью страницы.
- Это ты Бишоп.
- Я?
Но он понятия не имел, как остановить набирающие силу процессы преобразования внутри Марики. Он взглянул в лицо священнику.
- Как?
Торжественность которого, уже начинала его раздражать.
- Тебе нужно дать Марике собственную кровь. Ты должен превратить ее в вампира. Он был единственным, способным вылечить ее. Бишоп размышлял об этом, присаживаясь на кровать рядом с Марикой, где она мирно спала. После того, как он узнал от Молинеукса способ излечения, он взял ее на руки и отнес наверх.
Маркус и священник радовались этому, словно хорошей вести, но Бишопу было известно лучше.
Согласиться ли Марика, пить его кровь? Он уже предлагал это Элизабет столетия назад, но она ответила, что скорее умрет, чем превратится в подобное существо, потому что ее религия утверждала, что это не верно. Марика сказала, что не желает становиться монстром, но что она ответит, когда узнает, что ей придется превратиться в вампира? Она готова была умереть, чем стать Носферату, но Носферату, если отмести всю грязь и гниль был тем же самым вампиром.
Она согласиться стать тем самым существом, которых искренно ненавидела всю свою сознательную жизнь? Она узнала, что не все вампиры являются монстрами, но одно дело знать, другое становится. Она говорила, что любит его, но Элизабет тоже говорила.
Любовь была не в счет при принятии подобного решения. Оно означало вечную жизнь. Это означало наблюдать, как умрут все, кто тебе дорог. Это означало скрывать свою истинную сущность от тех, кто не в состоянии понять. Он уже и так принес столько неприятностей в жизнь Марики.
Как он может предложить ей это? Только потому, что ему так хотелось. Это должно быть ее решение. Какое бы решение она не приняла, он должен смириться с этим, как бы трудно ему это не было. Это не просто кровь вампира, способная исцелить ее. Это была самая чистая кровь, способная сделать подобное.
Только у пятерых из них в венах струилась чистая суть Лилит, и только их кровь подходила для исцеления. С каждым поколением она становится слабее.
Именно по этому в кланах, только вампиры с самой чистой кровью могли создавать себе подобных. Только потому, что это кровь присутствовала в ней, хоть и наполовину, она все еще сопротивлялась ядовитой сути Носферату.
Кровь Санти сделала ее сильной, но даже ее силы надолго не хватит. Каким то образом она ощутила его присутствие или его мысли и открыла глаза. Они казались теперь такими огромными.
Ее кожа натянулась, губам едва удавалось скрывать ее клыки. Ему нестерпимо больно было видеть, как исказилось ее прекрасное лицо. Это не оттолкнуло его, потому что он любил ее. И он не испугался, потому что он скорее умрет от ее руки, чем от чего-то другого.
- Так есть лечение или нет? - тихо спросила она.
Клыки искажали ее речь. Трансформация изменила ее голос.
Это была она, и в тоже время нет. Он боялся того, что сотворил с ней этот яд. Он взял ее за руку, за ее тонкую горячую руку.
- Да, есть, любимая. Молинеукс нашел его.
Ее темные глаза прояснились
- Какое?
Он нахмурился.
- Тебе нужно выпить моей крови. Тебе придется стать вампиром.
Она внимательно наблюдала за ним, словно ища подвоха.
- Почему ты так печален, Бишоп? Я не позволю тебе принести себя в жертву, чтобы спасти меня. Скажи мне, что тебе не надо приносить себя в жертву, чтобы спасти меня.
Из них получилась прекрасная пара. Каждый из них был готов умереть ради другого. В течении стольких лет он считал, что Элизабет умерла потому, что не желала походить на него, и только теперь он понял, что она просто любила его. Любила настолько, что была готова умереть ради него. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь ради него жил. Он хотел, чтобы Марика жила.
- Это не убьет меня, но тебе придется выпить моей крови. Ты превратишься в вампира. Ты согласна на это?
Она ненадолго затихла.
- Что произойдет, если я откажусь пить твою кровь?
- Ты превратишься в Носферату. И затем я должен буду тебя убить.
- Значит я выпью твоей крови, Бишоп. Да.
Он не принял всерьез ее скорый ответ. Она не раздумывала даже секунды.
- Ты понимаешь, что это означает?
Неимоверно сильные пальцы сжали его.
- Я понимаю, что тогда ты не убьешь меня, и мы можем быть вместе. Что-нибудь еще?
Он был несколько смущен.
- Ты понимаешь, что меняешь большое зло, на меньшее? Ты понимаешь, что спасая свою жизнь, ты теряешь спасение своей души?
Она улыбнулась ему. Даже рассмеялась.
- Нет. Ты вовсе не монстр, Бишоп. Твоя кровь не повредит мне. Или ты не хочешь обращать меня?
- Конечно, хочу.
Ему бы не хотелось, снова услышать собственный голос столь жалостным.
- Я хочу разделить с тобою вечность.
- Тогда поторопись спасти меня, вампир.
Ее глаза казались влажными и яркими.
- Постарайся на совесть.
Он улыбнулся в ответ. Так и будет. Он исцелит ее, и они будут вместе. Он даст ей собственную кровь сегодня же, чтобы остановить действие яда. И еще завтра, чтобы он восстановил силу, чтобы завершить процесс, и она окончательно превратиться в вампира. Это должно было дьявольски напугать его, но этого не произошло.
На ночном столике стоял стакан. Он сжал его так крепко, чтобы получить осколок. Отодвинув ворот рубашки, он поднес осколок к горлу и сделал надрез. Резкая боль и влага заструилась по его груди.
Глаза Марики расширились, превратившись в черные дыры на ее лице. Ее топорщащиеся губы обнажили уродливые клыки. Бишоп нахмурился, сердце подпрыгнуло у него в груди.
Что-то пошло не так. Неужели слишком поздно? Трансформация завершилась?
- Марика?
- Бишоп! - Это все, на что она была способна, перед тем как бросится на него, настолько быстро, что даже ему она показалась только размытым пятном.
Она ухватила его за затылок, обнажая шею, и вцепилась ему в плечо когтями. Он пытался оттолкнуть ее, но было уже слишком поздно. Она вцепилась в него клыками, словно голодное животное.
Боль пронзила его тело, когда она откинула его на кровать, смотря на него подобно оголодавшему волку. Он пытался вырваться но, она не отпускала, и сопротивление могло стоить ему жизни, если она не выпустит его. Он никогда не поступал так.
Ничто и никогда не причиняло ему подобной боли, но он просто лежал, позволяя ей терзать себя, получая то, что он и так с радостью был готов ей предложить. От этого зависела ее жизнь.
Он обнял ее, пока она питалась им.
- Я люблю тебя Марика.
Она напряглась при звуке его голоса и подняла голову. Ее лицо было покрыто кровью, и на нем отразился ужас.
- Бишоп? О, Господи, прости меня! - Рыдания сотрясли ее, когда она отстранилась, откинув волосы с его плеча. Ее пальцы трепетали по его коже, словно бабочки, желающие приземлиться, но не уверенные, что это не повредит ему.
- Кто-нибудь помогите! - Закричала она. - Пожалуйста, помогите!
Бишоп прикоснулся к ней.
- Все в порядке, Марика.
Его голос казался глухим и отдавался гулом в его ушах. Ее глаза были распахнуты от страха.
- О, Бишоп, нет, только не это.
Прежде, чем он успел чего-нибудь ответить, ее глаза закатились, и она отпустила его обратно на кровать.
Он потянулся к ней, но она оттолкнула его, скинув с кровати на пол. Только когда он попытался встать, он понял, насколько она была права. Он вовсе не был в порядке.
Так как она столкнула его, он не мог видеть, что точно творилось на кровати. Ее руки и ноги мелькали, словно она сражалась с невидимым противником. Возможно, так и было. Возможно, его кровь вступила в противоборство с сутью Носферату. Или возможно, он опоздал, и она превращалась в монстра, и даже его кровь не могла помешать этому.
Она убьет его, как только метаморфоза завершиться. Ему не хотелось умирать с ощущением, что он подвел ее.
Бишоп наблюдал с пола за тем, что происходило с Марикой. Он был слишком слаб, чтобы подняться. Она так много выпила. Он до сих пор кровоточил, и жизнь из него утекала на ковер. Он был не в силах помочь Марике. Он даже себе помочь не мог.
Дверь в спальню распахнулась. Бишоп повернул голову и увидел, как в спальню входят Молинеукс и Грей в сопровождении Константина Коржи.
Молинеукс все-таки послал за ним. Отец Марики подошел к ней.
Бишоп слышал, как она молотит пятками по кровати, и из ее горла вырывается подобие рычания. Молинеукс вместе с Греем кинулись к нему.
- Боже мой, - прошептал Молинеукс. - Бишоп, что она натворила?
Она пыталась перегрызть ему горло, вот что.
- В гардеробе, - прошептал он. - Аптечка.
Именно Грей кинулся к нему и вернулся с медикаментами, чтобы лечить его рану.
- Больше нет крови оборотня? - Спросил он.
Если бы он не корчился от боли, ни за что не признал бы собственного голоса.
Священник покачал головой. Нет, несколько капель всего разве.
- Возьмите то, что осталось. Смешайте с бальзамом и намажьте мне на шею.
Снова Грей поторопился выполнить его рекомендации. Бишоп лежал неподвижно на ковре, пока Молинеукс пытался остановить кровь.
- Нам выдался случай узнать, способны ли вампиры истечь кровью, - сообщил он Молинеуксу.
- Тише. Вы не умрете.
Бишоп взял его за руку.
- Если все-таки умру, вы должны помочь Марике исцелиться. Возьмите сколько надо и отдайте ей. Если это ей не поможет, вам нужно будет ее убить.
- Нет! - воскликнул ее отец.
Бишоп сглотнул. Проклятье, это причинило жуткую боль.
- Это то, о чем она сама попросила, Коржа.
- Бишоп, тебе нужен покой. Я настаиваю.
Тон старого священника не терпел возражения.
- Тогда ты выздоровеешь, и сам увидишь, как мадмуазель Кожа поправляется. Я обещаю тебе.
Он начал терять сознание, но старался его удержать. Грей вернулся и занялся врачеванием раны на его шее. Бишоп так и лежал, уставившись в потолок. Метание на кровати прекратилось.
- Как она? - его голос был глухим и тихим, чтобы слова можно было разобрать.
- С ней все в порядке! - Радостный тон Коржи вызвал бы у Бишопа улыбку, если бы он мог.
- Она уснула, но с ней все в порядке.
Бишоп прикрыл глаза. Марика спала. Живая и спокойная. Хорошо.
- Бишоп? Бишоп! - Молинеукс звал его, но Бишоп не откликался. Его уносило. Уносило в даль. Даже боль в шее от прикосновения с бальзамом, не была в состоянии вернуть его. Тьма окружала его, мягкая теплая тьма, и он плыл по ней.
Странное ощущение теплоты заполнило все его существо, и ему захотелось следовать за нею, куда бы она не вела. Он смирился с этим.
Потом все исчезло.
Именно так он и сказал Молинеуксу.
Священник только улыбнулся, склоняясь над старым томом, пахнущим пылью.
- Он просто отвлекает ее, мой друг. Разговаривая с Маркусом она не думает о том, что ожидает ее впереди.
Бишоп только проворчал в ответ. Отвлечь - это хорошая идея. Если бы кто-нибудь мог бы отвлечь его от нарастающей усталости на ее лице и кругов вокруг ее миндалевидных глаз. Ее лицо менялось. Демон внутри нее менял его. Час назад она запустила стаканом в другой конец комнаты, потому что он ей не понравился.
Он теряет ее.
Боль незваная и навязчивая поднималась из самой глубины его души. Марика пережила множество сражений, и победила в них. Она всегда была борцом, но теперь не имело ни какого значения, кем она была раньше. Кровь, проникшая в нее, была сильнее ее собственной воли.
- Вам ничего не удалось отыскать? - Спросил он, почти не разжимая губ. - Вы который час изучаете эти дурацкие книги.
Молинеукс сверился с часами.
- Всего лишь пару часов, и я пока еще ничего не нашел. Бишоп выругался шепотом и захлопнул книгу. Ничего там нет
- Имейте веру, Бишоп. Мы сумеем вовремя отыскать лекарство, чтобы спасти ее.
Пожилой священник был убежден, что существует противоядие от гадости, которую приняла Марика, и что ответ находится в одной из старинных книг, которые он привез с собой.
- Мне стоит отыскать Максвела, о котором рассказал Носферату, Марике.
- Но не днем же. И даже ели так, разве бы ты смог оставить ее?
Какое-то понимание сквозило в тоне священника, которого внимательно изучал Бишоп.
- Что вы подразумеваете? Что я не смогу вынести разлуку с ней?
- Нет
- Хорошо.
Подобная привязанность походит разве что для томящихся от влюбленности юношей, а не существу, подобному ему, хорошо осведомленному о недолговечности человеческой жизни. Он достаточно хорошо владел собственными чувствами.
- Я имел в виду, что ты не захочешь расставаться с ней.
Он ничего не ответил, просто впился в священника взглядом. Что он мог ответить, когда всем своим сердцем он ощущал, что это правда. Он смог бы уйти, если бы захотел, но он не хотел. Он хотел оставаться рядом с нею, если что-нибудь произойдет. В случае, если бы ей вдруг, что-нибудь понадобилось.
В случае, если бы, он был нужен ей.
Когда они впервые встретились, он находил ее привлекательной, но был готов убить ее, отстаивая собственную свободу, так же как и она, пытаясь выудить то, что ей от него было нужно. Но в результате их недолгих взаимоотношений, привлекательность уступила место более глубокому чувству. Он уважал ее честность. В ней не было ни капли двуличности, и никаких капризов. Она говорила правду даже, если он не желал ее слышать. Она могла признаться, что была не права и попросить прощения. И не смотря на то, как бы это не было для нее трудно, она доверяла ему. Она справлялась с собственными чувствами, что позволило им сражаться против общего врага.
Он знал, что все обстояло именно так, но он не был в состоянии определить, когда именно изменились его собственные чувства. Сначала он хотел убить ее, и тут же захотел обладать ею. Теперь он был готов отдать что угодно, даже собственную жизнь, чтобы ей удалось избежать, уготовленной ей судьбы.
И спасти ее от самоуничтожения.
От нее ничего не останется, когда обращение завершиться. Она превратиться в дикое кровожадное существо, размышляющее лишь об охоте и насилии. Он был охотником, и в его обязанности входила уничтожать, подобных этому. Охотница знала об этом.
- Вы не питались.
Голос Молинеукса отвлек его от мрачных мыслей.
- У вас имеется кровь, или мне попросить Маркуса раздобыть ее?
Бишоп обернулся к нему.
- Есть немного. Флореа знает, где.
Слава Господу за его предусмотрительность. Они с мужем подстрелили трех вампиров и несколько людей во время нападения. Если бы не они, все было бы куда хуже. Не взирая на произошедшее, они оба все еще находились в доме, обсуждая текущие дела.
- Могу я сделать что-нибудь еще?
- Марике нужна пища.
Бишоп потер лоб.
- Да и вам с Маркусом не мешало бы перекусить. Я посижу с нею.
Молинеукс кивнул, словно он понял даже то, что Бишоп не произносил. Ему нужно было, хотя бы ненадолго остаться с ней наедине.
- Маркус, идем. Время ужина.
Молодой человек глянул на него поверх очков сидящих на его красивом носу, оторвавшись от записей в блокноте. Он снял очки, перевел взгляд со священника на вампира и обратно.
- Конечно.
Бишоп понятия не имел, что взбрело в голову мистеру Грею, но если это обидит Марику, то следующим, что туда проникнет, будет его кулак.
- Возможно, - прошептал Молинеукс, так чтобы услышал только Бишоп, - вы станете лояльнее относиться к моему юному другу, если узнаете, что он прямой потомок Дреукса.
Бишоп подскочил от неожиданности. Он и представить себе такого не мог. Не удивительно тогда, что он так интересовался вампирами, и конкретно ими пятерыми в частности.
- Он знает, что Дреукс покончил с собой, потому что превратился в Носферату? - Спросил он осторожно.
Молинеукс мотнул головой.
- Возможно, ты сам бы мог ему рассказать. Ему было бы важно знать причину самоубийства Дреукса, я уверен.
Без сомнения так и было.
- Возможно, я расскажу ему, но не сейчас.
На губах священника снова появилась знающая улыбка.
- Конечно.
- Отец Фрэнсис?
Священник обернулся, искренне удивляясь, что Бишоп использовал его духовное имя.
- Да, Блейз.
- Кому-то нужно сообщить отцу Марики. На всякий случай.
Отец Молинеукс печально кивнул.
- Конечно.
Священник вместе со своим компаньоном покинули комнату, оставив Марику с Бишопом наедине.
- Ты останешься со мной? - Спросила она тихим хриплым голосом.
- Я не буду так бояться неизбежного, если ты со мною будешь рядом.
Ее откровенность разбила ему сердце.
- Как ты думаешь, чем бы нам заняться, маленькая полукровка?
Она немного улыбнулась.
- Я не полукровка, Бишоп. Больше нет. Я ощущаю, как возрастает во мне гнев. Мне хочется рвать и метать. Уничтожать людей. Пять минут назад я намеревалась мистеру Грею засадить карандаш прямо в глаз.
- У меня была похожая мысль
Он прошел через комнату, на освободившееся мистерем Греем место.
- По счастью у меня нет карандаша, значит, мне тебя нечего бояться.
Она протянула руки, и он взял их. Ее кожа была теплой. Слишком теплой.
- Мне не нравится иметь подобные мысли и чувства.
- Я знаю.
Она перебирала его пальцы, поглаживая большим пальцем.
- Когда они начнут мне нравиться, ты убьешь меня?
Бишоп тяжело сглотнул. Комок в его горле не сдвинулся с места.
- Когда, ты начнешь осуществлять их, да.
Она вздохнула.
- Хорошо. Я не желаю становиться монстром, Бишоп. Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло со мною, правда?
Он покачал головой, глаза его щипало.
- Не позволю.
Она сжала ему руку.
- Спасибо.
- Почему ты такая спокойная? - спросил он. - Почему ты не злишься? Не пытаешься бороться?
И без того огромные глаза Марики распахнулись. Бишоп скрыл внутреннее содрогание.
- Я не могу сопротивляться этому, так ведь? Он велел, чтобы я пила, и я выпила, потому что он угрожал моему брату. Я спокойна потому, что мне не страшна смерть, и ты не позволишь, чтобы это случилось со мною. И я не сердита, потому, что монстр внутри меня питается гневом, и ты сердит за нас двоих.
Да, он безусловно был сердит. Он не знал, способен ли он был убить ее и дождаться следующего рассвета.
- Когда мы столкнулись впервые, ты сказал, что одному из нас придется умереть.
Она горько рассмеялась.
- Я была абсолютно уверена, что это точно не я.
- Этого не произойдет.
Но было такое ощущение, что он обращался к стене.
- Мне действительно очень жаль, - ответила она грустно. Жаль, что я никогда не увижу Санти - человека, которого так любила моя мать.
- Ты познакомишься с этим ублюдком, я обещаю тебе.
Ее губы тронула улыбка.
- Еще о том, что у нас с тобой так мало осталось времени. Куда бы я не направилась, я буду по тебе скучать, Бишоп.
Ее глаза наполнились слезами. Она моргнула и они потекли. Бишоп протянул руку и вытер их. Они были розовыми, от разгоряченной крови. Она растворялась.
- Ты никогда не изменишься, - хрипло прошептал он. - Я не намерен потерять тебя.
Она приоткрыла глаза, и устало улыбнулась ему.
- Я тоже тебя люблю.
Он не мог сдержать набежавшую слезу, скатившуюся по щеке. Радость, горе, гнев - все смешалось внутри него. Даже утрата Элизабет не ранила его так, как это. Он испытывал гнев и жажду мести, но не эту всепоглощающую пустоту неизбежного горя. Он переживал это так, словно умирал вместе с нею.
- Если ты действительно любишь меня, то ты должна сопротивляться этому.
Он нежно провел по щеке, той же самой рукой, которая только что вытирал ее слезы. Их слезы смешались, влажные и соленые, и их нельзя было отличить.
- Я полюбил женщину, способную бороться даже с солнцем, если бы была такая необходимость, и я не намерен ее отпускать.
- Скажи мне, как бороться с этим и я начну.
Впервые, с того момента как это произошло, естественная улыбка коснулась ее губ.
- Не уступай этому себя. Не позволяй гневу завладеть тобой. Ты гораздо сильнее, чем это. Держись, любимая. Мы отыщем исцеление.
Ему так хотелось в это верить. И он верил.
- Исцеление.
- Да. После этого единственным с кем ты будешь бороться, буду я.
Она улыбнулась, откинувшись на подушки.
- Звучит заманчиво.
- Я люблю тебя, - прошептал он.
- Я знаю. Именно по этому я намерена сопротивляться этому.
Он поцеловал ее. Ее губы на ощупь казались такими же мягкими и сладкими, как всегда, но под ними росли гигантские клыки. Женщина достаточно храбрая, чтобы любить его медленно исчезала.
Бишоп молился.
***
- С Дреуксом случилось тоже самое? - спросил Маркус, когда они несколько позже сидели вдвоем в комнате, копаясь в книгах, наблюдая за тем, как Марика спит. Изменения продолжались, но сон, казалось, затормаживал их, поэтому Молинеукс дал ей успокоительное, чтобы выиграть время. Его действие скоро закончится, так как ее тело быстро адаптируется, но пока она спала.
- Нет. Дреукс не стал дожидаться этого.
После того, как Бишоп узнал, что Маркус потомок Дреукса, он решил рассказать ему правду о самоубийстве Дреукса. Даже не взирая на то, что это случилось шесть столетий назад, мистеру Грею было отрадно узнать, что его предок окончил счеты с жизнью по причинам более благородным, чем он полагал изначально. Бишоп не стал упоминать, что Дреуксу пришлось убивать чаще, чем остальным из-за его так называемого "благородства".
Если бы этот дурень питался, как и полагалось, он никогда бы не превратился в то, чем стал. Но тогда Дреуксу пришлось бы смириться с участью вампира. Бишоп подозревал, что он давно вынашивал планы самоубийства. Он надеялся, что кто-нибудь другой покончит с ним, а когда понял что происходит, у него появилось веское оправдание.
Может, он надеялся, что само жертвоприношение вознесет его на небеса. Странно, но Бишоп считал, что он отправится именно туда, если такое место вообще существует. Учитывая обстоятельства у него, иногда бывали сомнения по этому поводу.
Он был достаточно религиозен, чтобы быть способным молиться об исцеления Марики, но не таким образом, как он верил в возмездие, отомстив за смерть Элизабет - это больше подходило Шапелю.
- Эти члены ордена "серебряной пальмы" довольно опасны.
Грей провел рукой по волосам.
- Яд, который они использовали, чуть не убил Пруденс Риленд.
- Женщину Шапеля?
Они уже довольно долго общались, правда большей частью говорил Грей, иногда что-то вставлял Молинеукс, так что Бишоп был уже в курсе событий, развернувшихся в Англии.
Грей скривился от подобного комментария.
- Наверное, можно назвать ее и так. Она его жена. Они недавно поженились и переехали во Францию, в то время, как мы отправились в Венгрию.
- Шапель обратил ее в вампира, чтобы спасти ее?
- Нет, он выпил из нее яд. Он отказывался обратить ее в вампира до самой смерти.
Бишоп нахмурился.
- От яда?
- От рака.
- И Шапель, поделился нашим проклятием? Должно быть, он сильно изменился с того момента, как я его последний раз видел.
Он не помнил, как это точно случилось, так давно это было, но Шапель начал сожалеть, что стал вампиром. Он убедил себя, что они прокляты Богом. Это чертовски раздражало Бишопа и Санти.
- Я полагаю, что с появлением Пру в его жизни, он несколько изменил свою позицию.
- Значит, он влюбился?
- Определенно.
Какое совпадение, что это произошло с ними обоими одновременно. Он давно не общался с Шапелем - Северьяном - но их жизни были каким-то образом взаимосвязаны. Бишоп был рад, что его друг обрел любовь, и отчаянно завидовал, что ему удалось ее удержать. По крайней мере, женщина Шапеля, была не против стать вампиром.
- И оно того стоит, - произнес тихо Грэй, - я очень сожалею, что так произошло с мисс Коржа. И вами.
Как не странно его тронули слова молодого человека.
- Спасибо. Мне тоже жаль.
Какое-то время они читали в абсолютной тишине. Грей откашлялся.
- Знаете, орден меня ведь тоже обманул.
Снова новая информация.
- Серьезно?
Молодой человек отвел взгляд.
- Они использовали мое желание узнать как можно больше о Дреуксе Боервае против меня. Я должен был догадаться об их подлых намерениях, но я позволил собственным интересам затмить мой разум. Возможно, с мистером Коржей случилось тоже самое и теперь он расплачивается за это. Бишоп вовсе так не думал, но он не стал высказывать свои сомнения.
- Возможно, но он не сделал ничего, чтобы помочь Марике?
- Полагаю, что нет. Если я скажу, что она сама выбрала этот путь, вы не станете нападать на меня?
Бишоп рассмеялся, звук его смеха походил на нечто среднее между слабым рыком и подлинной радостью.
- Возможно, ей самой хотелось охотиться на вампиров мистер Грей, но она никогда не желала себе этого.
- Вы подразумеваете, что она не хотела стать Носферату
Бишоп пожал плечами.
- Вообще.
- Нет. Действительно нет.
Ему хотелось поспорить, даже угрожать расправой молодому человеку, когда Молинеукс, сидевший за столом, поодаль внезапно вскочил на ноги.
- Я нашел! - воскликнул он задыхаясь, держа в руке латинский текст. - Я нашел, как ее исцелить.
Книга выскользнула из пальцев Бишопа, с глухим стуком ударившись об пол. Его сердце замерло, боясь спугнуть удачу.
- Что это?
Седовласый человек выступил вперед, демонстрируя Бишопу, исписанные Латынью страницы.
- Это ты Бишоп.
- Я?
Но он понятия не имел, как остановить набирающие силу процессы преобразования внутри Марики. Он взглянул в лицо священнику.
- Как?
Торжественность которого, уже начинала его раздражать.
- Тебе нужно дать Марике собственную кровь. Ты должен превратить ее в вампира. Он был единственным, способным вылечить ее. Бишоп размышлял об этом, присаживаясь на кровать рядом с Марикой, где она мирно спала. После того, как он узнал от Молинеукса способ излечения, он взял ее на руки и отнес наверх.
Маркус и священник радовались этому, словно хорошей вести, но Бишопу было известно лучше.
Согласиться ли Марика, пить его кровь? Он уже предлагал это Элизабет столетия назад, но она ответила, что скорее умрет, чем превратится в подобное существо, потому что ее религия утверждала, что это не верно. Марика сказала, что не желает становиться монстром, но что она ответит, когда узнает, что ей придется превратиться в вампира? Она готова была умереть, чем стать Носферату, но Носферату, если отмести всю грязь и гниль был тем же самым вампиром.
Она согласиться стать тем самым существом, которых искренно ненавидела всю свою сознательную жизнь? Она узнала, что не все вампиры являются монстрами, но одно дело знать, другое становится. Она говорила, что любит его, но Элизабет тоже говорила.
Любовь была не в счет при принятии подобного решения. Оно означало вечную жизнь. Это означало наблюдать, как умрут все, кто тебе дорог. Это означало скрывать свою истинную сущность от тех, кто не в состоянии понять. Он уже и так принес столько неприятностей в жизнь Марики.
Как он может предложить ей это? Только потому, что ему так хотелось. Это должно быть ее решение. Какое бы решение она не приняла, он должен смириться с этим, как бы трудно ему это не было. Это не просто кровь вампира, способная исцелить ее. Это была самая чистая кровь, способная сделать подобное.
Только у пятерых из них в венах струилась чистая суть Лилит, и только их кровь подходила для исцеления. С каждым поколением она становится слабее.
Именно по этому в кланах, только вампиры с самой чистой кровью могли создавать себе подобных. Только потому, что это кровь присутствовала в ней, хоть и наполовину, она все еще сопротивлялась ядовитой сути Носферату.
Кровь Санти сделала ее сильной, но даже ее силы надолго не хватит. Каким то образом она ощутила его присутствие или его мысли и открыла глаза. Они казались теперь такими огромными.
Ее кожа натянулась, губам едва удавалось скрывать ее клыки. Ему нестерпимо больно было видеть, как исказилось ее прекрасное лицо. Это не оттолкнуло его, потому что он любил ее. И он не испугался, потому что он скорее умрет от ее руки, чем от чего-то другого.
- Так есть лечение или нет? - тихо спросила она.
Клыки искажали ее речь. Трансформация изменила ее голос.
Это была она, и в тоже время нет. Он боялся того, что сотворил с ней этот яд. Он взял ее за руку, за ее тонкую горячую руку.
- Да, есть, любимая. Молинеукс нашел его.
Ее темные глаза прояснились
- Какое?
Он нахмурился.
- Тебе нужно выпить моей крови. Тебе придется стать вампиром.
Она внимательно наблюдала за ним, словно ища подвоха.
- Почему ты так печален, Бишоп? Я не позволю тебе принести себя в жертву, чтобы спасти меня. Скажи мне, что тебе не надо приносить себя в жертву, чтобы спасти меня.
Из них получилась прекрасная пара. Каждый из них был готов умереть ради другого. В течении стольких лет он считал, что Элизабет умерла потому, что не желала походить на него, и только теперь он понял, что она просто любила его. Любила настолько, что была готова умереть ради него. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь ради него жил. Он хотел, чтобы Марика жила.
- Это не убьет меня, но тебе придется выпить моей крови. Ты превратишься в вампира. Ты согласна на это?
Она ненадолго затихла.
- Что произойдет, если я откажусь пить твою кровь?
- Ты превратишься в Носферату. И затем я должен буду тебя убить.
- Значит я выпью твоей крови, Бишоп. Да.
Он не принял всерьез ее скорый ответ. Она не раздумывала даже секунды.
- Ты понимаешь, что это означает?
Неимоверно сильные пальцы сжали его.
- Я понимаю, что тогда ты не убьешь меня, и мы можем быть вместе. Что-нибудь еще?
Он был несколько смущен.
- Ты понимаешь, что меняешь большое зло, на меньшее? Ты понимаешь, что спасая свою жизнь, ты теряешь спасение своей души?
Она улыбнулась ему. Даже рассмеялась.
- Нет. Ты вовсе не монстр, Бишоп. Твоя кровь не повредит мне. Или ты не хочешь обращать меня?
- Конечно, хочу.
Ему бы не хотелось, снова услышать собственный голос столь жалостным.
- Я хочу разделить с тобою вечность.
- Тогда поторопись спасти меня, вампир.
Ее глаза казались влажными и яркими.
- Постарайся на совесть.
Он улыбнулся в ответ. Так и будет. Он исцелит ее, и они будут вместе. Он даст ей собственную кровь сегодня же, чтобы остановить действие яда. И еще завтра, чтобы он восстановил силу, чтобы завершить процесс, и она окончательно превратиться в вампира. Это должно было дьявольски напугать его, но этого не произошло.
На ночном столике стоял стакан. Он сжал его так крепко, чтобы получить осколок. Отодвинув ворот рубашки, он поднес осколок к горлу и сделал надрез. Резкая боль и влага заструилась по его груди.
Глаза Марики расширились, превратившись в черные дыры на ее лице. Ее топорщащиеся губы обнажили уродливые клыки. Бишоп нахмурился, сердце подпрыгнуло у него в груди.
Что-то пошло не так. Неужели слишком поздно? Трансформация завершилась?
- Марика?
- Бишоп! - Это все, на что она была способна, перед тем как бросится на него, настолько быстро, что даже ему она показалась только размытым пятном.
Она ухватила его за затылок, обнажая шею, и вцепилась ему в плечо когтями. Он пытался оттолкнуть ее, но было уже слишком поздно. Она вцепилась в него клыками, словно голодное животное.
Боль пронзила его тело, когда она откинула его на кровать, смотря на него подобно оголодавшему волку. Он пытался вырваться но, она не отпускала, и сопротивление могло стоить ему жизни, если она не выпустит его. Он никогда не поступал так.
Ничто и никогда не причиняло ему подобной боли, но он просто лежал, позволяя ей терзать себя, получая то, что он и так с радостью был готов ей предложить. От этого зависела ее жизнь.
Он обнял ее, пока она питалась им.
- Я люблю тебя Марика.
Она напряглась при звуке его голоса и подняла голову. Ее лицо было покрыто кровью, и на нем отразился ужас.
- Бишоп? О, Господи, прости меня! - Рыдания сотрясли ее, когда она отстранилась, откинув волосы с его плеча. Ее пальцы трепетали по его коже, словно бабочки, желающие приземлиться, но не уверенные, что это не повредит ему.
- Кто-нибудь помогите! - Закричала она. - Пожалуйста, помогите!
Бишоп прикоснулся к ней.
- Все в порядке, Марика.
Его голос казался глухим и отдавался гулом в его ушах. Ее глаза были распахнуты от страха.
- О, Бишоп, нет, только не это.
Прежде, чем он успел чего-нибудь ответить, ее глаза закатились, и она отпустила его обратно на кровать.
Он потянулся к ней, но она оттолкнула его, скинув с кровати на пол. Только когда он попытался встать, он понял, насколько она была права. Он вовсе не был в порядке.
Так как она столкнула его, он не мог видеть, что точно творилось на кровати. Ее руки и ноги мелькали, словно она сражалась с невидимым противником. Возможно, так и было. Возможно, его кровь вступила в противоборство с сутью Носферату. Или возможно, он опоздал, и она превращалась в монстра, и даже его кровь не могла помешать этому.
Она убьет его, как только метаморфоза завершиться. Ему не хотелось умирать с ощущением, что он подвел ее.
Бишоп наблюдал с пола за тем, что происходило с Марикой. Он был слишком слаб, чтобы подняться. Она так много выпила. Он до сих пор кровоточил, и жизнь из него утекала на ковер. Он был не в силах помочь Марике. Он даже себе помочь не мог.
Дверь в спальню распахнулась. Бишоп повернул голову и увидел, как в спальню входят Молинеукс и Грей в сопровождении Константина Коржи.
Молинеукс все-таки послал за ним. Отец Марики подошел к ней.
Бишоп слышал, как она молотит пятками по кровати, и из ее горла вырывается подобие рычания. Молинеукс вместе с Греем кинулись к нему.
- Боже мой, - прошептал Молинеукс. - Бишоп, что она натворила?
Она пыталась перегрызть ему горло, вот что.
- В гардеробе, - прошептал он. - Аптечка.
Именно Грей кинулся к нему и вернулся с медикаментами, чтобы лечить его рану.
- Больше нет крови оборотня? - Спросил он.
Если бы он не корчился от боли, ни за что не признал бы собственного голоса.
Священник покачал головой. Нет, несколько капель всего разве.
- Возьмите то, что осталось. Смешайте с бальзамом и намажьте мне на шею.
Снова Грей поторопился выполнить его рекомендации. Бишоп лежал неподвижно на ковре, пока Молинеукс пытался остановить кровь.
- Нам выдался случай узнать, способны ли вампиры истечь кровью, - сообщил он Молинеуксу.
- Тише. Вы не умрете.
Бишоп взял его за руку.
- Если все-таки умру, вы должны помочь Марике исцелиться. Возьмите сколько надо и отдайте ей. Если это ей не поможет, вам нужно будет ее убить.
- Нет! - воскликнул ее отец.
Бишоп сглотнул. Проклятье, это причинило жуткую боль.
- Это то, о чем она сама попросила, Коржа.
- Бишоп, тебе нужен покой. Я настаиваю.
Тон старого священника не терпел возражения.
- Тогда ты выздоровеешь, и сам увидишь, как мадмуазель Кожа поправляется. Я обещаю тебе.
Он начал терять сознание, но старался его удержать. Грей вернулся и занялся врачеванием раны на его шее. Бишоп так и лежал, уставившись в потолок. Метание на кровати прекратилось.
- Как она? - его голос был глухим и тихим, чтобы слова можно было разобрать.
- С ней все в порядке! - Радостный тон Коржи вызвал бы у Бишопа улыбку, если бы он мог.
- Она уснула, но с ней все в порядке.
Бишоп прикрыл глаза. Марика спала. Живая и спокойная. Хорошо.
- Бишоп? Бишоп! - Молинеукс звал его, но Бишоп не откликался. Его уносило. Уносило в даль. Даже боль в шее от прикосновения с бальзамом, не была в состоянии вернуть его. Тьма окружала его, мягкая теплая тьма, и он плыл по ней.
Странное ощущение теплоты заполнило все его существо, и ему захотелось следовать за нею, куда бы она не вела. Он смирился с этим.
Потом все исчезло.
