27.10.2013

Глава 23 (Заключительная)

Ее похороны состоялись двумя днями позже.
День был ясным и солнечным, одним из тех дней, что случаются при переходе лета в осень, прохладным и свежим, но все еще сохранял теплоту солнца.

Такие дни очень нравились Прю.
Солнце освещало семейный склеп недалеко от поместья. Службу провели в часовне, где проходили все семейные похороны с тех пор, как Росекорт стал принадлежать семье Томаса.
Было много скорбящих, как и приличествовало семье Рилендов. Люди, не видевшие Пруденс месяцами, а иногда и годами, приехали проявить уважение и разделить завтрак, подаваемый в Росекорте.
Были и те, кто искренне сочувствовал, и Томас Риленд был им признателен, даже притом, что желал уединения себе и собственной семье. Были и другие - куда же без них - кто рассматривал похороны, как особый случай, проводя время в сплетнях и обсуждениях неудач других.
Томас и его семья сторонились их, если их присутствие не требовалось.
Пруденс была так давно больна, что некоторые полагали, что это благословение, что она, наконец, то отмучилась. И Томас соглашался с ними.
Во всяком случае, после нее не осталось покинутых мужа и детей. Томас соглашался и с этим.
Со временем боль его потери уменьшится, и он вернется к жизни. И Прю наверняка попала в лучшее из мест. С этим Томас тоже сердечно согласился.
Уже было поздно, когда последний из скорбящих уехал. Когда семья, наконец, осталась одна, Томас отослал слуг, освободив их от работы по случаю траура. Он взял с них слово, что никто не станет тревожить его семью. Слуги, многие из которых знали Пруденс с самого детства, выразили соболезнования.
Томас присоединился к остальной части его семьи, ожидавшей его в библиотеке. Там было очень темно. Он обратился к Джеймсу, чтобы раздвинуть портьеры. Кэролайн налила напиток и вручила его отцу, который присел на его любимый стул.
- Слава Богу, все закончилось. Когда я умру, я не желаю торжественных похорон. Просто предайте меня земле и все.
Тихий смех послышался в дверях.
- Вряд ли это понравится деревенским обывателям.
Все обернулись, когда Шапель и Прю вошли в комнату. Улыбки ее семьи были подобны маякам, влекущим ее.
- Проснулась, наконец? Наверное, забавно проспать собственные похороны, - подразнил ее Маркус. Он и отец Молинеукс специально вернулись в Англию ради этого дня.
Прю просто добродушно отмахнулась от него.
- Вы проспите собственные тоже.
Теперь, когда ей не грозила смерть, ей было просто шутить на эту тему. Кэролайн предложила и им по напитку. Беременность вскоре ограничит ее появление на публике, но пока живот имел вполне благопристойный вид.
- Я знал, что твои похороны будут трудными и дорогими, учитывая тот факт, что ты в действительности не умерла.
Прю бросила возмущенный взгляд на Шапеля.
- Тебе забавно, не так ли?
Неужели румянец окрасил ее щеки? И действительно ли это возможно, что она была теперь еще великолепней, чем в тот день, когда они повстречались? Возможно, сказывалась вампирская особенность, которая и ему давала возможность всегда прекрасно выглядеть, или возможно в ней говорила любовь, о которой хотелось кричать с каждого утеса.
- Я уже и не надеялся, что этот день настанет, - произнес отец Молинеукс со своего места возле камина. - И рад видеть, что это свершилось.
- Вы серьезно, мой друг? - спросил его Шапель.
Священник кивнул.
- Да.
Бабочки порхали в животе Прю, когда отец Молинеукс встал перед ними.
Они стояли лицом друг к другу, их профили наблюдали все собравшиеся в комнате. Шапель улыбнулся, взяв обе ее руки.
Он даже не волновался, наглец! В то время как она дрожала, подобно осиновому листу. Даже собственная смерть волновала ее меньше, чем это.
Конечно, не каждый день девушка обещает любить кого-то вечно, ожидая, что это и будет вечно!
Шапель нисколько не волновался, произнося ту же самую клятву. Его уверенность согревала ее и успокаивала нервы.
Любимый сотворил для нее чудо.
Не рассказывал ей, что собственно заставило его передумать, просто решил, что не способен провести еще шестьсот лет без нее. В шутку Пруденс сообщила ему, что если его намерения серьезны, то должен опуститься на одно колено и попросить ее согласия должным образом.
Он так и поступил.
И она ответила, да.
Тогда Шапель сообщил, что ей придется разыграть собственную смерть, поскольку вся округа ожидает этого.
Доктор Хиггинс счел бы довольно странным ее неожиданное выздоровление, тем более что он был в курсе всех обстоятельств. Она походила на кости, обтянутые кожей, когда "умерла", а теперь – роскошная и соблазнительная, как и до болезни. И не могла объяснить это иначе, как чудо.
Таким образом, они позволили всем - даже слугам - считать ее мертвой, и устроили ее похороны, как представление, конечно.
В течение этого времени Пруденс с Шапелям были заперты в их комнате, проводя часы бодрствования, развлекаясь и наслаждаясь страстью.
Удивительно, но Прю не ощущала в себе ни капли вины за это. К тому же узнала, что они могут питаться друг другом. Этого надолго не хватило бы, но сокращало количество требуемой им человеческой крови.
Шапель водил ее в Лондон в бордель, где мадам знала об особенностях их вида и учила ее, как должным образом питаться. Казалось, проститутки были рады видеть его снова, что одновременно ее раздражало и удивляло. Тогда он и рассказал, что посещал это место той ночью, когда спас ее.
Без крови этих женщин им ни за что не выбраться бы из этого подвала живыми им обоим. Что немного успокоило Прю.
Кроме того, ей незачем было ревновать. Она знала, сколь много значила для этого человека, и никакая другая женщина не шла в сравнение.
Эта мысль могла бы вызвать в ней высокомерие, но просто успокоила ее.
Процесс оказался легче, чем девушка предполагала. Инстинкты сработали сами по себе. Как только новообращенная постаралась не думать, все произошло само собой.
- Берешь ли ты, Северьян де Фонке, в жены эту женщину? - зачитывал клятву Молинеукс. - Пока смерть не разлучит вас?
- Смерть, которую уже проходили, - язвительно заметил Шапель, улыбаясь Прю. - Она потерпела фиаско.
Прю рассмеялась, потому что Молинеукс фактически закатил глаза.
- Мой Бог, я предпочел бы, чтобы вы не отпускали шуточек. Отвечай на вопрос.
Шапель пристально смотрел на любимую, и его взгляд был настолько теплым и любящим, что его было трудно выдержать.
- Согласен.
(О, Господи, она на самом деле задержала дыхание, предполагая, что он скажет нет?
Отец Молинеукс задал ей тот же вопрос. Прю не стола шутить, просто ответила да. И затем Шапель поцеловал ее, и все остальное утратило значение.
- Теперь тебя следует звать мадам де Фонке? - уточнила Джорджия позже за ужином, состоящим из холодного мяса, салатов, хлеба и сыра. И естественно десерта.
Прю наморщила носик.
- Нет. Я так не думаю.
- Тебе не нравится мое имя? - рассмеялся ее муж, прежде чем сделать глоток вина.
- Ты даже не используешь своего имени. Почему же я обязана? - она стащила маленький помидор с его тарелки и положила себе в рот.
Это было восхитительно. Еда теперь настолько отличалась по вкусу - так если бы ее восприятие вкуса тоже усилилось наряду со всем остальным.
После обеда они попрощались - не обошлось, конечно, без слез - и уехали в Лондон, где проведут остаток ночи и, переждав день, отправятся в Париж. Там было безопаснее, потому что там никто не знал о Прю, и о том, что она умерла.
Пруденс обещала Кэролайн, что обязательно навестит ее после рождения ребенка, а всем остальным - что будет навещать их, как только выдастся возможность.
А так же ждет к себе их в гости в Париже.
Матильде, вроде бы, понравилась эта идея. И их ожидал великолепный шопинг в Париже.
- Позаботься о моей малышке - сказал ее отец Шапелю, когда пожимал ему руку.
Отчуждение между ними довольно быстро исчезло. И хотя отца немного напрягало, что теперь она стала бессмертной, его радость от того, что он видел ее живой и здоровой, затмевала эти отголоски чувств.
Прю была уверена, что он счастлив за нее. Когда-нибудь ей придется пережить свою семью, но не сегодня, и не в ближайшее время.
Это было нечто, с чем каждый сталкивается в течение собственной жизни. Ей сильно повезло, что с нею останется воспоминание о них, продолжающееся в их детях и внуках. Так или иначе, она непременно познакомилась бы с ними, даже если ей пришлось сообщить им правду о том, кем она стала.
- Позабочусь, - пообещал Шапель ее отцу. - Хотя полагаю, что большую часть времени мне придется посвятить, сдерживая ее любопытство.
- Я не любопытна - опровергла она.
Он усмехнулся ей в ответ.
- У меня имеется для тебя подарок.
Прю чуть ли не хлопала в ладоши от радости.
- Какой?
Ее семья рассмеялась, подтверждая его правоту.
- Вы правы, - сухо призналась девушка отцу Молинеуксу. - Мне тоже он больше нравится, когда не пытается шутить.
Прю получила свой «подарок» от Шапеля, когда они уже были в Париже. Это был небольшой особняк в выгодном соседстве неподалеку от Эйфелевой башни, архитектура которого поразила ее.
Она влюбилась в этот дом, их дом. Он был уже полностью обставлен, но она привнесла кое-что свое. Самой трудной частью оказалось приобретение покупок ночью.
Ей нужно было привыкать к своей неспособности выходить наружу днем. Единственная неприятность в ее новой жизни.
Безусловно, тот факт, что Шапелю удалось сколотить изрядное состояние за прошедшие шестьсот лет, облегчил этот переход. Она не была жуткой материалисткой, но ей нравилось, что они могут позволить себе делать то, что им заблагорассудится. А так же понимание того, что Шапель оказался умелым финансистом, и эту возможность можно было сохранить на многие десятилетия, живя только на прибыль от его вложений.
- При достаточном количестве денег люди охотно приспосабливаются к твоему образу жизни, - сообщил ей Шапель, распаковывая имущество, присланное им. - Ты будешь удивлена, какое количество магазинов с радостью готовы обслужить эксцентричного де Фонке.
- Эксцентричный де Фонке, как мило.
Вампир резко обнял ее и поцеловал, а она завизжала и засмеялась. Он был настолько счастливее прежнего.
Прю сделала его счастливее.
- Я тебя люблю, - сказала ему жена.
Шапель обнял ее еще крепче, и глаза его засияли, как свежее отчеканенное золото.
- Я люблю тебя.
Краем глаза любимая что-то заметила. Небольшой пакетик на столе.
- Что это там?
Отпустив ее, Шапель направился к пакету и подобрал его.
- Я не знаю. Это принесли в мое отсутствие.
- Ты не собираешься его открыть?
Он перевел на нее соблазняющий пристальный взгляд.
- Я собирался сначала открыть тебя.
Рассмеявшись от восхищения, Прю выхватила пакет из его рук и помчалась вверх по лестнице. Ей пришлось уклоняться от стены, поскольку еще не освоилась с той скоростью, которую теперь могла развивать. Она добралась до спальни и развернулась к нему с ликующей усмешкой.
Он поймал и поцеловал ее. Его рот и требовательно нежный язык дразнили и волновали ее, погружая глубже в чувственное удовольствие, столь радостное и сладостное, что ее сердце было готово разлететься на кусочки.
Господи, как же она любила этого человека. Насколько живой ощущала себя рядом с ним - более живой, чем ей представлялось возможным.
В Шапеле клокотала сила его желания, вызванная Прю. Его пальцы не слушались его, когда он пытался справиться с пуговицами на лифе ее платья. Наконец просто разорвал пополам строптивый предмет одежды, так что пуговицы полетели в разные стороны.
Прю рассмеялась и проделала тоже самое с его рубашкой. Остальные части одежды отправились тем же путем, правда, некоторым удалось выжить.
Шапеля это не заботило.
Всегда можно было достать новую одежду.
Только бы с ним всегда была Прю.
Она принадлежала ему, навечно. Навечно.
Он нужен ей на такой продолжительный срок? Его проклятие стало благоприятнее, поскольку любимая застряла вместе с ним. Собирался провести остальную часть вечности, любя и лелея ее, пока Пруденс не сможет вообразить собственную жизнь без него.
Она относилась к нему, словно он предложил ей что-то, в то время как сама столько отдавала ему. Открыла для него жизнь, до этого просто существовал. Она привнесла свет туда, где раньше была непроглядная тьма.
Обнаженный, Шапель опустил женщину на кровать. Ее кожа казалось настолько бледной и прелестной на фоне темно синего стеганого покрывала.
В их новом доме было столько цвета, не то, что в его прежней каморке. Окна занавешанны тяжелыми портьерами, которые открывали с наступлением темноты, чтобы впустить внутрь красоту ночи.
Прю раскинулась на кровати, протягивая к нему руки. На нее было приятно посмотреть, настолько она была чертовски привлекательна. Он всегда считал ее прекрасной, но перерождение в вампира изменило ее. Где болезнь истощила ее, новая сущность сделала мягкой и сильной.
Шрамы на животе исчезли, кожа светилась, тело обладало всеми полагающими пышными и нежными изгибами, как ему казалось, когда обнимал ее.
Шапель и не представлял, что Прю может быть еще прекрасней, чем в день их первой встречи. Настолько прекрасной, что вызывала трепет.
Больше не мог заставлять ее ждать - да и к чему?
Взобрался к ней на кровать. Волна удовольствия накрыла его, когда заметил взгляд ее внимательных глаз, скользящий по его обнаженному телу. В них отражался тот же голод и восхищение, которые он испытывал сам, глядя на нее.
Уперевшись коленями возле ее бедер, а руками подле головы, Шапель покрывал поцелуями ее шею, впадинку на горле, где под языком трепетал пульс.
Вампир ощутил ее на вкус там, где она пахла розами и чистой кожей, и спустился ниже к ее груди, к нежной чувствительной ложбинке. Вскоре погрузит свои клыки в ее сладость.
Шапель укусит ее, когда Прю будет близка к оргазму.
И она укусит его. Чтобы смешать воедино: дыхание, тело и кровь. Этот союз не являлся человеческим или бессмертным - и ничто не в состоянии его разорвать. Разве что смерть, и то бы он нашел ее после.
Провел ладонями по ее груди, прихватив большими пальцами ее затвердевшие соски. Дрожь пробежала по нему, услышав стон удовольствия любимой. Ее соски были настолько чувствительными, настолько восприимчивыми к малейшему его прикосновению. Шапель захватил ртом один из них, перекатывая его между губами, и мягко прикусывая. Она извивалась под ним, выгибаясь навстречу.
Он опустился на нее, позволяя соприкоснуться ее горячей влажности с его нетерпеливой твердостью так, что она вся затрепетала.
Боже, как ему нравилось ощущать ее вкус. Ее потрясающий вкус, бархатистую поверхность кожи, то, как Пруденс постанывала, когда Шапель слегка прихватывал ее зубами. Любил ее запах, запах горячей возбужденной женщины, милой и восхитительной.
Северьян терзал губами ее плоть, пока ее женские пальчики не зарылись в его волосах, и он переключился на другую грудь.
Когда она томно раскинулась перед ним, вздыхая и постанывая, Шапель решил, что настало время двигаться дальше.
Опускался ниже, отмечая поцелуями пройденный путь, опустив язык в мягкое углубление ее пупа, уткнувшись носом ее животик, скользя свежевыбритым подбородком по его приятной округлости. У нее был животик, и он любил его.
Встав на колени между ее ног, лаская мягкую упругую поверхность бедер, Шапель посмотрел на каштановые завитки в том месте, где сходились бедра Прю, и его сердце бешено заколотилось в предвкушении.
Ощущал запах теплого мускуса – запах ее возбуждения. Этот аромат притуплял пламя его собственного желания, вызывая зуд нетерпения в деснах, отчаянно желая овладеть ею всеми доступными ему способами.
Он мягко разделил половые губы, упиваясь их влажностью. Хотел услышать, как она будет стонать от удовольствия, мечтая ощутить ее дрожь от разливающего по телу наслаждения. Хотел знать, что единственный мужчина, способный доставить ей подобное удовольствие.
Единственный мужчина, который когда-либо доставлял ей подобное наслаждение.
Быстрое движение его языка походило на поддразнивание. Следующее движение было уже более конкретным, преследующим определенную цель. Она застонала, уперевшись пятками в матрац, блаженно раскрываясь ему на встречу.
Он снова ловко провел языком, наслаждаясь ее солоноватым привкусом. Доставленное ей удовольствие, понимание, что обладал силой, способной заставить ее рассыпаться на миллион частей, возбуждало его как ничто иное. Жаждал ее всей твердостью своего естества, но не желал пока этого признавать.
Шапель ласкал языком, доводя ее до безумства, концентрируясь на упругой скрытой части любимой, способной в конечном итоге привести ее к кульминации. Каждый вскрик и стон, вырывающийся из ее горла, укрепляли его в намерении более безжалостной атаки.
Он выдержал паузу, вполне достаточную, чтобы укусить девушку за ногу, оставив небольшую царапину, заставив задохнуться от восхищения. Мог довести единственную до оргазма прямо сейчас, погружая клыки в мягкую поверхность внутреннего бедра, но не сделал этого. Потому что хотел продлить ее удовольствие, насколько это было возможно.
Еще один безжалостный контакт с его языком и она вскрикнула, содрогаясь всем телом. Ее тело выгнулось, в то время как пальцы вцепились в его волосы, пытаясь притянуть к себе.
Северьян ждал, пока Прю не выгнулась еще раз.
Пристальный взгляд ее исполненных удовлетворения и нарастающего желания глаз был устремлен на него.
- Повернись, - сказал он ей, и собственный голос показался ему низким и хриплым.
На ее лице отразилось сомнение, но его Прю была любопытной - всегда готовой испытать что-то новое.
Она перекатилась на живот, открывая обзору грациозный прогиб в спине и выпуклость упругих ягодиц. Шапель провел руками вдоль позвоночника кожи цвета слоновой кости, поглаживая приятную округлость ее попы. Мял податливую плоть, спускаясь вниз.
Его.
Она была его.
Его жизнью, его любовью. Его спасением.
Разводя ее ноги коленями, вампир скользнул между ее бедер. Шапель опустился вниз, проводя руками по ее тазу. Кожа ее мягкая, подобно бархату.
Осторожно подтянул ее к себе, выравнивая их бедра. Подложил под нее подушку, чтобы ей было удобнее.
Когда достиг именно того положения, которое требовалось, Шапель обхватил рукой свою напряженную плоть и осторожно ввел в манящее углубление в ее теле. Прю задохнулась от удовольствия, поскольку так же жаждала его, как и он ее.
Мужчина вошел в нее.
Его веки опустились со вздохом экстаза. И медленно задвигался, приспосабливаясь к ее телу, прижимая собственный таз к ее ягодицам, а грудь к ее спине.
Даже если ему никогда туда не добраться, он ощущал себя так, словно уже достиг небес.
Сладкая нега ее тела, захватившая его, вздох, сорвавшийся с ее губ перед тем, как она затаила дыхание - взорвались нетерпением, несущимся в его крови.
Прю покачивалась в бедрах.
Шапель мог ощутить, как напряглось ее тело, дрожь, охватившую ее руки и бедра, приближая ее к экстазу. Она почти достигла его. Совсем, совсем близко.
Отодвинув ее волосы, вампир склонился к ложбинке между шеей и плечом. Его клыки с готовностью выскользнули, в то время как сам протянул ей собственное запястье. Горячие и влажные губы любимой коснулись его плоти, и мужчина ощутил сладкое давление ее клыков, в то время как упивался, погружая собственные в ее плечо.
Она кончила.
Ее оргазм накрыло его собственным. Все тело сжалось и словно взорвалось изнутри.
Какое-то время их тела еще двигались в такт, позволяя остаточным ощущениям удовольствия полностью раствориться.
Шапель скатился на бок, увлекая за собою Прю. Они лежали вместе, тесно прижимаясь друг к другу.
Он натянул на них стеганое покрывало и обнял ее, погружаясь в дремоту удовлетворенности. И проснулся несколько часов спустя. Рассвет приближался, и вампир чувствовал это.
В этой прекрасной комнате они были в абсолютной безопасности. Тяжелые портьеры на окнах и драпировка над кроватью защищали их, словно кокон, от палящих солнечных лучей.
- Так ты собираешься открывать этот пакет? - Голос Прю был немного хриплым со сна.
Смеясь, Шапель откатился от нее.
- Любопытная.
Мужчина свесился с кровати и взял пакет там, где оставила его Прю, когда он ее поцеловал. Когда вернулся, она уже сидела, откидывая с лица волосы. Даже сонная девушка поражала его.
Шапель протянул ей пакет
- Хочешь открыть сама?
Ему не пришлось просить дважды. Словно ребенок, Пруденс выхватила у него пакет, с удовольствием раздирая обертку, и ему захотелось, чтобы там было два, а лучше три слоя обертки, только бы продлить это.
Внутри оказалась маленькая коробочка, подобная тем, что используют ювелиры для украшений. Сама по себе она ни чем не отличалась от прочих, необычным было то, что находилось внутри. На подушечке из черного бархата лежал серебряный медальон приблизительно три дюйма диаметром. Не полностью круглый и не очень тщательно обработанный, но, без сомнения, на его поверхности была гравюра.
Крест, такой же, как и на его плече. А на другой стороне - меч, помещенный над чашей.
- Что это? - спросила Прю. – Это от Молинеукса?
- Нет, - ответил Шапель, сообразив, что это лишь тогда, когда прикоснулся к нему. - Молинеукс тут не при чем.
Теплота наполнила его пальцы, когда он взял его в руки.
Словно молния пронзила его тело.
Это была Чаша Кровавого Грааля.
Северьян не знал, как и когда Темплу удалось сделать это, но так или иначе вампир расплавил Чашу и превратил ее в медальон, который, безусловно, являлся частью набора. Темпл понял, что кто-то охотиться за Чашей Кровавого Грааля и принял меры предосторожности, чтобы она не попала в дурные руки.
Как Темпл догадался? И почему сам не сообщил об этом?
- Это именно то, о чем я подумала? - спросила Прю.
Шапель кивнул.
- Чувствуешь, что это?
Ее глаза округлились
- У меня от этого прямо волосы встают дыбом.
- Это от Темпла.
- Тут есть что-то еще.
Она извлекла маленький клочок бумаги из коробочки.
- Это похоже на адрес в Риме.
Рим.
Темплу он нравился.
Если Темпл сбежал от своих похитителей, то это как раз то место, куда бы он направился. Наверное, хотел, чтобы Шапель отправился туда, чтобы получить ответы на все вопросы.
- Ты когда-нибудь была в Риме? - спросил вампир, улыбаясь Прю.
Она усмехнулась.
- Мы едем?
Шапель кивнул, снова растянувшись на кровати.
- Если ты хочешь. Я не надеюсь, что ты последуешь за мной по всей Европе, поскольку я намерен отыскать Темпла...
Пруденс, перебила его:
- Конечно, я поеду с тобой. Только попытайся уехать без меня. Я так же имею к этому отношение, как и ты. Если бы не я, орден никогда бы так легко не добрался бы до Темпла.
- Ты не права, - возразил он ей, - но я не намерен с тобой спорить. Мы уедим сегодня вечером.
Сейчас они ничего не могли поделать. Позже, когда опустится темнота, они отправятся в поездку по адресу, который им оставил Темпл. Когда наступит ночь, они отправятся в это новое приключение.
Но не сейчас.
Шапель был безумно доволен, что может провести время в постели с Прю, пока солнце освещает небо. Это радостное ощущение все еще для него было внове, и он намеривался в полной мере насладиться им по мере своих возможностей.
Не то чтобы его не заботила судьба его друга. Тревожила. Но понимал, что если Темпл послал ему этот медальон, то послал наверняка и еще три таких же, что означало, что Бишоп, а возможно и Рейган наверняка его ищут.
Присоединиться ли к ним Санти, на этот вопрос мог ответить только он сам.
Темпл был где-то там, и Шапель отыщет его вне зависимости от того, сколько времени это займет - одно из преимуществ его бессмертия.
А пока что Шапель собирался вздремнуть, обнимая собственную жену, его удивительную Прю.
Он должен был, как следует отдохнуть для того, что им предстояло сделать.

Будь моей этой ночью.