27.10.2013

Глава 19

Прю уже давно смерилась с неизбежностью своей смерти. Она достаточно взрослая, чтобы осознать, что такое смерть, и что любой человек рано или поздно умирает.
Доктора сообщили ей, что ее время подходит концу раньше, чем она предполагала. И опухоль в ее матке это действительно подтверждала. Ее срок пребывания на этой планете уменьшается также, как и существующее столетие.

Она сомневалась, что ей удастся дожить, чтобы увидеть расцвет двадцатого века. На самом деле Прю не верила, что ей выпадет возможность украсить елку к рождеству. Такие мысли вертелись у нее в голове, как простая констатация фактов. Это было правдой, и глупо ее отрицать. Однако это и не отменяло сожалений о том, что ей не удастся.
И это не мешало ей мечтать о чудо-исцелении, которое позволит прожить нормальную жизнь со своей семьей - и с Шапелем.
Пруденс была честна с собой по поводу своей смерти, то и в остальном оставалась такой. Она больше всего хотела выжить ради Шапеля, чем ради своей семьи.
Разве это справедливо? Разве грех мечтать, что он предложит ей собственную кровь в обмен на ее, превратив в бессмертное существо, подобное себе? Разве было что-то предосудительное в желании прожить жизнь с человеком, лишившим ее девственности? С тем, кого любила.
Тяжело устоять перед такой возможностью, учитывая, что ее состояние ухудшается. Она влюбилась в человека, который продолжит свое существование после того, как ее не станет. В мужчину, родившегося несколько столетий назад. Даже, если Прю могла иметь детей, он не мог бы ей их дать. Знала об этом, но ей было все равно.
Пруденс думала о Шапеле не как о вампире. А как о человеке, приходящим в восторг от ее улыбки, который не относился к ней так, словно она была сделана из хрусталя. Он относился к ней по-особенному: для него Прю была единственной и неповторимой женщиной в этом мире. Она полюбила бы его вне зависимости от того, кем он был.
Прошла почти неделя с того вечера, когда они занимались любовью в Букингемском дворце. Прю всякий раз улыбалась, когда вспоминала об этом.
Это сохраниться в памяти Шапеля надолго, если не навсегда. У него останется много воспоминаний о времени, проведенного ими вместе.
Он был неподражаем в потакание ее прихотям. Вне зависимости от того, чего бы она не пожелала, Шапель выполнял это.
Иногда ночами они летали - летали! - далеко на окраины страны, чтобы соприкоснуться с особенностями английской культуры, с которыми ей не приходилось до этого сталкиваться. А иногда не отдалялись далеко от поместья, катаясь на "Дэймлере" ее отца. Теперь и девушка довольно прилично водила - даже Шапель так считал. Он больше не напоминал ей, чтобы она сбавила скорость или внимательно следила за дорогой.
Ее семья была тронута его заботой по отношению к ней. Зная о его необычности, они все равно хорошо к нему относились.
Ее сестры, которые должны были разъехаться, чтобы вернуться к привычной жизни, немного задержались. Возможно, потому что боялись, что Прю умрет в их отсутствие, или они не хотели, чтобы она наслаждалась только компанией Шапеля.
Тем не менее, Пруденс была рада, что они остались. Ей хотелось, как можно больше времени провести с ними. Таким образом, дневное время, когда бодрствовала, она посвящала сестрам и отцу
А ночь приберегала для Шапеля.
Это было довольно утомительно, но ничего менять девушка не желала.
Сегодня подняться с кровати оказалось труднее обычного. У нее было единственное желание: лечь и снова заснуть.
Она сделала небольшой глоток укрепляющего тоника, чтобы запить обезболивающее. На большее сил не хватило. Лекарство должно принести ей облегчение, чтобы Прю могла, как следует отдохнуть.
Но тогда ей пришлось бы отказаться от того, чтобы провести день со своими сестрами или ночь с Шапелем. Ни от того, ни от другого Пруденс не собиралась отказываться. Она и так много времени проводила в постели, когда наступали приступы рака.
Но он еще не победил ее.
Да, Прю умрет. Не нашлось для нее Священного Грааля. Возможно его никогда и не было. Они с Маркусом стали пешками в руках «Серебряной Пальмы», и орден просто использовал их.
Ей больше не хотелось искать чудес. Ведь чудеса имели свою цену.
Достаточно взглянуть на Шапеля.
Ему был преподнесен дар бессмертия, экстраординарные способности и вечная молодость, а он рассматривал это, как проклятье, потому что цена всего этого - необходимость питаться человеческой кровью.
Часть ее соглашалась, что это довольно неприятная особенность, но другая помнила, какое это блаженство ощущать его рот на своем горле. По всей видимости, брать у нее кровь ему было также приятно, как и ей предлагать.
Что в этом греховного? Она сама бы всегда предлагала кровь, если бы ее болезнь не служила помехой.
Младшая из сестер Рилендов могла представить себя на его месте, совершая то, что он делал. Единственное осложнение - наблюдать, как умрет вся ее семья.
И Прю была готова заплатить эту цену.
Однако тихий голос внутри нее нашептывал, что эта лишь малая толика за возможность разделить с Шапелем вечность. Пока они вместе, она готова ко всему.
К сожалению, все было совсем не так, ведь этому не суждено случиться
Пруденс не настолько романтична, но все-таки ей нравилось представлять, как следующие четыреста лет или еще больше они проведут вместе, наблюдая, как меняется это мир. Без сомнения иногда будет грустить по солнцу или хотеть убить вампира, но идея была замечательная.
Тем не менее, такой же нереальной, посему она запрятала ее в самый отдаленный уголок подсознания. После этого позвала к себе горничную. Внизу накрывают стол на завтрак, и девушка захотела перекусить с сестрами.
Пришедшая горничная помогла ей одеться и справится с прической. Умывшись и переодевшись в чистое платье, Прю ощущала себя намного лучше.
Она спустилась как раз вовремя, чтобы присоединиться в столовой к своим сестрам.
- Я только что подумала отправиться за тобой, - произнесла Матильда, пока Прю усаживалась. - Вот, что бывает, если не спать до самого рассвета.
Она не ложилась спать до рассвета потому, что находилась в каком-нибудь отдаленном уголке Англии или занималась любовью с Шапелем - или и то и другое - но не рассказывать же об этом сестрам. Они так волновались за нее, что наверняка обвинят Шапеля, что он использует ее в собственных интересах.
- Значит, я имею полное право припоздниться, как мне кажется, - Прю улыбнулась им. - Прошу прощение за то, что заставила себя ждать.
- Не стоит, - ответила Кэролайн.
- Ты не заставляла. Мы сами только вошли, когда ты спустилась. Не обращай внимания на Мэтти. Она всегда немного раздражена, когда голодная.
Рассмеявшись, они принялись рассаживаться вокруг стола, уставленного небольшим количеством салатов и мясной нарезки.
- Ты в самом деле выглядишь усталой, Прю, - заметила Джорджия, накладывая кусок ветчины на тарелку. - Тебе нездоровится?
Три пары глаз самых разных оттенков зеленых, исполненных беспокойством, уставились на нее в ожидании ответа.
Прю покачала головой.
- Просто слишком поздно легла спать, как справедливо заметила Мэтти.
Девушка не расскажет им, что ее здоровье ухудшилось. Словно сама жизнь постепенно покидала ее.
От злости Пруденс взяла огромный кусок ветчины. Она собиралась поесть, черт возьми. Если раку были нужны ее силы, то ей хотелось удостовериться, что у нее их достаточно, чтобы иметь возможность их тратить.
Они болтали об обыденных вещах, всяких случаях, их отце и местных сплетнях.
За завтраком было много разговоров, смеха, их голоса взвивались и опускались до шепота.
За чашкой чая Кэролайн неуверенно остановила на Прю свой внимательный взгляд.
- Дорогая, я могу задать тебе вопрос, рискуя показаться слишком назойливой?
Прю усмехнулась.
- Не припомню, чтобы ты поступала иначе.
Кэролайн натянуто улыбнулась, даже при том, что Матильда и Джорджия откровенно хихикали.
- Ты знаешь, что я многое читала о вампирах.
- Кошмар, - воскликнула Джорджия, демонстративно откашливаясь.
Остальные продолжали хихикать. Склонность Кэролайн к готическим романам вряд ли являлась для кого-то тайной.
Прелестная Кэролайн стрельнула в свою младшую сестру взглядом, способным обратить воду в лед. Джорджия покраснела.
- По крайней мере, я читала.
Сестры продолжали смеяться. Джорджия закатила глаза. Покачав головой, Прю привлекла к себе внимание Кэролайн:
- Так что на счет вампиров, Кэро?
Побледнев и нахмурив брови, Кэролайн замерла над своей чашкой.
- Насколько я знаю, вампиры могут превратить людей в себе подобных, взяв человеческую кровь и предложив взамен собственную.
Лгать было бесполезно.
- Кажется, так и есть.
Кэролайн откашлялась, ее взгляд то и дело скользил с предмета на предмет.
- Шапель сделает это для тебя?
Матильда задохнулась в возмущении.
- Кэролайн!
Пруденс проигнорировала свою старшую сестру. Матильда вела себя так, словно это было абсолютно невозможным - и что даже помыслить о подобном преступление - в то время как они имели право задавать любые вопросы.
- Нет, Кэро, не сделает.
Кэролайн не успокоилась. Она наклонилась вперед, будто боялась, что кто-нибудь зайдет в комнату и услышит их. Ее голос был тих.
- Он не может?
И тут ложь казалась абсолютно неуместной. Прю поднесла чайную ложку к губам.
- Нет. Говорит, что не хочет, чтобы я была проклята.
- Проклята - то есть превратилась в такое же существо, как он. - Глаза Матильды были широко распахнуты, и она слегка вздрогнула. - Существо, которое питается человеческой кровью.
- Шапель не существо, - рассердилась Прю, встретив пристальный взгляд старшей сестры. - Он не так уж и сильно отличается от остальных.
Матильда вскинула каштановую бровь.
- Он - вампир, Пруденс. Так что в любом случае отличается, - настаивала на своем Матильда.
- В том, что действительно имеет значение, Шапель ни чем не отличается. И не забывай, что он спас нам жизнь.
- Я не забыла об этом, - ответила Матильда. - И буду благодарна ему всю оставшуюся жизнь. Дорогая, я не нападаю на мистера Шапеля, просто не хочу, чтобы ты думала, что став подобной ему, решишь свои проблемы.
- Я и не думаю, что это решит все проблемы.
- Не все, но большинство - определенно.
Теперь в разговор вступила Джорджия.
- А ты хотела бы стать как он?
Боже мой. Беседа явно принимала определенное русло.
Прю вздохнула, вернув чашку на блюдце.
- Я не знаю. Моя эгоистичная натура желает жить, но я не могу беззаботно окунуться в вечность, в то время как моя семья... - она не сумела закончить.
Мысль о том, что будет жить тогда, как сестры состарятся и умрут, была довольно болезненной.
Она не хотела терять их. Не хотела видеть их смерть.
Кэролайн погладила округлившийся живот, внимательно вглядываясь, словно действительно могла видеть, что происходит у нее внутри.
- Зато ты могла быть рядом, если моему ребенку вдруг понадобилась бы помощь или его детям и детям его детей.
В ее глазах заблестели слезы.
- Меня утешает эта мысль.
Джорджина удивленно распахнула глаза.
- Часть нас всегда была бы с тобой из поколения в поколение.
Брови Матильды сошлись к переносице, когда у нее на глаза навернулись слезы.
- Наши правнуки знали бы о нас от Прю. Она рассказала им бы. Боже милостивый, я никогда не задумывалась об этом.
- И защитить их, - добавила Кэролайн. - Действительно защитить.
Ее сестрам приходили идеи, которые она даже не рассматривала.
Отчасти они внушали страх.
Трогательный.
И пугающий.
- Это невозможно, - констатировала она, не желая обманывать их надежд. - Шапель не станет этого делать. Я умру. Мы должны смириться с этим.
- Возможно, - ответила ей Кэролайн и упрямство блеснуло в ее глазах. - Это не означает, что мы от этого в восторге.
Прю хихикнула, издав резкий звук, наполненный горечью.
- Поверь мне, Кэро. Мне это нравится еще меньше.
***
Шапель, только что принявший ванну, шагал наполненный нетерпеливо в библиотеку, чтобы встретиться с Прю.
Он получил письмо от Молинеукса, в котором говорилось, что священник и Маркус напали на след ордена «Серебряной Пальмы» благодаря некоторым его контактам. Молинеукс также выражал надежду, что им удастся подключить к поиску Бишопа.
Бишоп охотился на монстров и людей в течение многих лет. Если кто и мог выследить орден, так это он.
С этими новостями, принесшими ему некоторое удовлетворение и снявшими определенный груз с его плеч, он приближался к женщине, ожидавшей его на диване.
- Чем бы ты хотела заняться сегодня вечером? - Впервые за свою долгую жизнь Шапель с нетерпением ждал вечера, чтобы провести его среди людей. Его не пугала толпа, если Прю была с ним рядом.
Толика крови Прю внутри него наполняла его ароматами жизни, надежды и осторожности.
Подушка возле нее смята, Прю подняла на него внимательный взгляд. Она выглядела усталой, круги залегли под ее глазами.
- Думаю, сегодня вечером могли остаться дома.
Даже если бы она не выглядела усталой и измученной, он понял, что с ее здоровьем что-то не так потому, как тихо девушка это произнесла.
Прю никогда не хотелось оставаться дома. Ей нравилось выбираться и наблюдать, совершать поступки. Прю хотелось испытать всю полноту жизни, и она желала быть рядом, чтобы разделить с ним все это.
Пусть его легкие и сердце отличались от человеческих, реакция осталась та же.
Предположение, что ей могло быть плохо - что ее жизнь вот-вот оборвется - сжало его грудь и заморозило его сердце, пока до него доходило осознание того, что он не знает как будет жить без нее на этой земле. Если бы Шапель был уверен, что есть хоть один шанс, что после смерти они окажутся в одном месте, то умер бы вместе с нею.
Присев возле нее, мужчина спрятал утонченную ладошку в своих руках. Ее пальцы были настолько холодными, что напугало его.
- Сегодня не было приступа? - Он ненавидел те часы, когда он не мог быть с ней рядом.
Прю покачала головой, и тонкие каштановые кудряшки всколыхнулись возле ее щек.
- Нет. Я просто устала. Полагаю, что слишком много волнения обрушилось на меня за последние несколько недель. Я не привыкла к подобному.
Это было действительно так или что еще? Он не чувствовал лжи в ее голосе, тем не менее и на правду ее слова не очень походили. Аромат тоже ничего ему не подсказал. Зараженной болезнью крови в нем не ощущалось, к тому же Шапель был больше настроен на ее суть, чем на болезнь.
- Ты уверена, что это все?
Ее пальцы напряглись.
- Я в порядке, Шапель. Действительно.
Ему хотелось ей верить - особенно, чтобы ее слова оказались правдой, нежели он думал, что это так и было на самом деле.
Оглянувшись мужчина искал глазами полку с ее любимыми книгами, для его глаз не было проблемой прочитать названия с того места, где они сидели.
- Хочешь я почитаю тебе?
Прю придвинулась к нему на диване, чтобы положить голову ему на бедро. Она держала его за руку, словно боялась, что он может уйти Шапель никуда бы не ушел. Ни сегодня вечером, ни после.
Вампир останется с ней до конца ее жизни, если она пожелала.
- Расскажи мне о своей жизни, - потребовала Прю, прикрывая глаза. - Это куда интереснее для меня, чем любая книга.
Свободной рукой Шапель стал вынимать шпильки из ее густых каштановых локонов. Ему нравились, когда ее волосы свободно ниспадали вокруг ее лица и плеч. Их цвет был настолько насыщен, настолько ярок. На свету они мерцали, подобно вспыхивающим тлеющим уголькам и богатому шелку.
Он достал очередную шпильку из пучка.
- Я уже рассказал тебе большую часть.
Она улыбнулась, не открывая глаз.
- Не обо всех шестистах годах.
Он улыбнулся в ответ, не смотря на то, что любимая не могла этого заметить.
- Думаю, что нет. Ты полагаешь, что мне есть что скрывать?
- Да.
Смех вырвался из его груди в ответ на ее дерзость. Прю заставляла его смеяться, ощущать радость.
- Коварная. Что бы ты хотела узнать?
- Ты был близок со своей семьей?
- Довольно таки.
На самом деле до сих пор помнил их лица, черты, голоса, невзирая на все прошедшее время.
Ее глаза распахнулись, и Шапель окунулся в глубину ее пристального взгляда.
- Это наверное тяжело смотреть, как они стареют и умирают.
- Да, - Вампир, не собирался ей лгать. - Но так же удивительно наблюдать, как поколение сменяет поколение, возрождаясь к жизни.
- От этого становится легче?
- Не сразу, но время притупляет боль. Теперь я вспоминаю о них с нежностью.
- Но ты говорил, что наблюдать, как люди стареют и умирают, является одной из самых трудных вещей.
- Это так. Боль для тех, кто наблюдает, а не для тех, кто прожил. Она проходит, иначе можно было бы сойти с ума.
Это ее немного успокоило. Она притихла, обдумывая это. Возможно, ему не стоило так откровенничать с ней: желание быть вампиром стало более привлекательным.
Прю не знала, каково это на самом деле. Единственное, что понимала, это то, что превращение в вампира было одним из способов избежать смерти. Тем, что он сам ощущал, прибегая к Чаше Кровавого Грааля, как к способу отодвинуть то, чего боялся.
- Ты боишься смерти?
Либо Пруденс умела читать мысли, либо они размышляли об одном и том же
- Иногда, - признался он. - В то утро, когда вынес тебя из подвала, я боялся, что умру, так и не увидев тебя снова.
Ее мягкие губы тронула легкая улыбка.
- А я боялась, что умру, так и не увидев тебя вновь. Я не боюсь смерти, просто не хочу, чтобы она наступила так скоро.
У него не было слов, чтобы утешить ее. Он вытащил последнюю шпильку из ее волос и начал расчесывать пальцами густые локоны, раскручивая их, пока волосы не разметались по его бедрам, свешиваясь на диван.
Она прикрыла глаза.
- Ммм, - выражая удовольствие. Ей нравилось это и он продолжал, массируя голову девушки.
Прю вздохнула, когда его пальцы скользили легкими кругами по ее лбу.
- Каким ты был, когда был моложе?
Шапель не очень понял, что значит моложе.
- То есть, когда я был человеком?
Она пожала плечами, не открывая глаз.
- Как тебе больше нравится.
Шапель задумался, вспоминая себя прежнего, прокручивая воспоминания в уме.
- Импульсивным. Упрямым. Высокомерным.
- Серьезно?
- Почему тебя это так удивляет?
Пруденс пожала плечами, одним из которым толкнула его бедро.
- Просто ничего из этого теперь у тебя нет.
Как это нет?
- Я таким же и остался, только иначе проявляю это, - мужчина нежно улыбнулся ей.
- Я не заметила.
- Это из-за рассудительности. Она скрывает все остальное.
- Ты такой смешной.
Он усмехнулся ее реакции. Прю умудрялась говорить ему вещи, которые никто никогда не осмеливался. Никто и ни когда не воспринимал его, как забавного.
- И не перестану смешить, пока я хочу.
В ее неожиданно распахнувшихся глазах затаился блеск.
- Но если бы я все время смеялась, вряд ли мы мог бы делать что-либо еще.
В нем закипела кровь, когда он уловил значение ее слов.
- Нам удалось бы найти способ.
Ее внимательно наблюдавший за ним взгляд стал мягче. Шапель был готов на что угодно, чтобы темные круги у нее под глазами исчезли.
- Ты скучаешь по Мари?
Почему Пруденс упорно расспрашивала про Мари? Она лишь воспоминание, болезненное, вызывающее у него чувство вины, но чтоб скучать по ней?
- Я не уверен.
Девушка изогнула прекрасную бровь.
- Я полагала, что это довольно просто: либо да, либо нет.
- Если это так принципиально - мой ответ - иногда.
Возможно не точный ответ, зато честный.
- Сожалеешь?
Вампир помассировал подушечкой большого пальца у нее между бровей.
- О Мари или жизни в целом?
- Сам выбери.
- Да. Даже больше чем он мог предполагать.
Вторая бровь присоединилась к первой.
- Да относительно чего из двух?
Шапель улыбнулся: его девочка чрезмерно любопытна.
- Относительно обеих. Я о многом сожалею с Мари. И еще больше относительно моей жизни, но мне кажется суть не в этом?
Уголок ее рта скривился.
- Я никогда и не демонстрировала галльское безразличие.
Шапель хихикал.
- Я не совсем понимаю, чего ты от меня хочешь.
- Только правду.
Он сказал ей правду.
- Когда я говорю правду, у меня возникает такое ощущение, что тебе нужно что-то большее.
Ее лицо неожиданно стало серьезным.
- Я хочу узнать, стоило ли оно всего этого.
- В каком смысле?
- Чтобы выпить из чаши. И стать вампиром.
Она несколько нахмурилась, и он попытался разгладить линии пальцем.
- Ты бы поступил бы также снова, если бы у тебя выбор?
Инстинкт подсказывал ему ответить нет, но он не мог. Если бы не выпил из Чаши Кровавого Грааля, если бы не стал тем, кем теперь является, его бы сейчас здесь не было. Не сидел бы в этой теплой и удобной библиотеке с этой удивительной женщиной. А превратился бы в прах несколько столетий назад, умерев от яда, которыми были отравлены лезвия или от старости, если бы отказался от того похода для Филиппа.
Женился бы на Мари, но были ли бы они счастливы? Шесть столетий мудрости подсказывали ему, что он был не тем человеком, который мог дать то, в чем нуждалась Мари, и она не дала бы ему то, о чем мечтал он.
- Да, - ответил ей вампир. - Я сделал бы это снова.
Радость отразилась на ее лице.
- Это все, о чем я хотела знать.
Шапель, пытался заглянуть ей в глаза, чтобы разгадать причину удовлетворения, звучавшего в ее голосе, но так ничего и не обнаружил. Даже если бы он прожил еще сотню лет, вряд ли разгадал бы, как работает ее ум.
К сожалению, у Прю не было еще сотни лет.
- Как действуют твои клыки?
Ему часто казалось, что любимая напоминала ребенка, задавая подобные вопросы, и этот не был исключением.
- Они выдвигаются, подобно змеям.
- Ты можешь их заставить выдвинуться?
- Да.
- Покажи.
Он так и сделал, надеясь, что их вид не напугает ее. С изумленным выражением лица Прю наблюдала, как удлиняются его клыки. Она подняла вверх палец, и быстро прикоснулась к ближайшему к ней.
- Значит, это ими ты меня кусаешь.
Он заставил клыки уйти.
- Ими.
- Жаль, что у меня нет клыков.
- Почему? - Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сожалел об этом.
Это не то желание, которое он может исполнить, но не мог удержаться, чтобы не спросить.
- Тогда бы я могла стать частью тебя также, как и ты был бы частью меня.
Его сердце разбилось.
- Ты и так часть меня, Прю, - было ужасно тяжело говорить, когда его собственное сердце забилось в горле. - И всегда будешь.
Она нежно коснулась его подбородка холодными пальцами. Такая хрупкая, такая слабая.
- Шапель?
- Да, любимая?
- Прости меня, но я надеюсь, что потребуется много времени, чтобы уменьшить боль потери, когда меня не станет.
Она убивала его. Разве не понимает этого?
- Я полагаю - это беспроигрышное пари.
Шапель не мог признаться себе, что эта боль вряд ли когда-либо утихнет, тогда бы ему пришлось признать, сколь много она значит для него.
Прю избавила его от одиночества, и он понятия не имел, как вернется обратно в темноту, когда ее не станет.