Она была не одна.
В комнате было еще темно, когда Прю проснулась, и при том, что ее не часто тревожили кошмары, она отчетливо ощущала, что в комнате кто-то есть.
Пруденс убедилась в этом, когда ее грубо схватили и выволокли из постели. Она пыталась сопротивляться, отбиваясь ногами и крича, но ее продолжали удерживать. Чей-то кулак угодил ей в челюсть, отчего она упала, пораженная наступившей тишиной и болью, пульсирующей с левой стороны лица.
Больше девушка не пыталась сопротивляться. Ведь если ее снова ударят, то никому другому она уже не сможет помочь.
Ее потащили вниз в гостиную. Там находились еще двое мужчин, наставившие оружие на Матильду и ее мужа Фредерика. Матильда выглядела испуганной. Прю хотела подойти к ней, но человек, который ее вел, не позволил, схватив за руку.
Она попробовала поддержать и успокоить сестру взглядом. Через несколько минут вооруженные мужчины привели сюда и оставшихся членов семьи, включая ее отца. Загнанные в угол, подобно овцам в загоне, они стояли в ночном одеянии, дрожа и ничего не понимая.
- Что вам от нас надо? - задал вопрос ее отец.
Мужчина, схвативший Прю, по всей видимости, являлся их лидером, учитывая то, как он смотрел на нее, прежде чем ответить:
- Ваша дочь сунула свой нос туда, куда ей не следовало. Мы не можем допустить, чтобы информация, известная вам, стала достоянием общественности. Поэтому от вас нужно избавиться.
Куда не следовало? Информация? О чем они говорили? Неужели они имели в виду ее поиски Чаши Грааля?
Господи, они говорили о ней. Мужчина в подвале был так же одет. Он был один из них!. Они знали о подвале. И пробрались туда раньше нее. И что бы там ни было, оно теперь у них.
Эти люди собирались убить их всех. Им было не достаточно лишить ее возможности жить нормальной жизнью, они хотели, чтобы она умерла, обвиняя себя в смерти своей семьи. Если бы не ее глупое стремление обмануть смерть, ничего бы этого не произошло. Она увидела перепуганный взгляд Матильды.
- Мне так жаль, - прошептала Пруденс, в конце фразы ее голос сорвался из-за подступивших слез.
Впереди стоящий мужчина направил пистолет на ее отца. О, Господи, они решили убить его первым. Ее отец, исполненный спокойствия и достоинства, прикрыл глаза. Прю никогда не хватило бы сил принять смерть так спокойно.
Невероятно, но чужака остановил один из тех, кто пришел с ним.
- Не сейчас. Еще не все в сборе.
Словно только этих слов и ожидали, распахнулась дверь и перед ними предстали люди, одетые в более мрачные тона. Они втолкнули в комнату Маркуса и Молинеукса. Еще одного человека они ввели в кандалах. Прю догадалась, кто это был, даже не взглянув ему в лицо. Она узнала его по золоту волос и исходящей от него силе. Молинеукс и Маркус были в халатах, как и остальные мужчины. На Шапеле были только черные брюки и на оголенном правом плече Пруденс рассмотрела шрам в виде креста.
Не взирая на угрожающую им опасность, Прю не могла не налюбоваться обнаженным торсом Шапеля. Волосы потемнее покрывали смуглые, напряженные мускулы груди. Он был напряжен, при каждом движении выделились крепкие мышцы плеч, словно Шапель ждал подходящего момента, чтобы напасть.
Господи, неужели она должна увидеть, как он умрет? Они предстанут перед своим создателем вместе?
- Зачем вы делаете это? - Звук собственного голоса удивил ее.
Один из мужчин посмотрел на нее. В его бледно серых глазах было столько ненависти. Он толкнул к ней Маркуса.
- У него спроси.
У Маркуса был такой вид, какого она прежде никогда не видела. Куда девался ее мальчишеский друг? Когда успели заменить человеком, который выглядел так, что готов был пустить себе кровь? И почему на его рукаве кровь? Его ранили?
- Маркус?
Он посмотрел ей в глаза.
- Мне очень жаль, Прю. Это я во всем виноват.
Что?
- Как?
Прежде чем Маркус успел ответить, один из нападавших вышел вперед.
- Довольно разговоров. Откройте портьеры. Скоро рассвет и нам не нужны сюрпризы от нашего друга.
Кровь отлила от щек и рук Прю, ноги стали ватными. Говоря об этом, указал головой на затаившегося в самом темном углу Шапеля. Откуда он узнал о его особенности? И насколько нужно быть жестоким, чтобы приговорить человека к такой мучительной смерти?
- Ублюдок, - вскрикнула она.
Человек направил пистолет ей в грудь.
- Хм. Поскольку вы единственная, кто возразил, я полагаю, вам и открывать портьеры.
- Нет.
Он взвел курок на своем пистолете.
- Открывай.
Впервые с момента, как начался этот кошмар, Прю ощутила в себе некоторую силу.
- Или что, вы выстрелите в меня? Я и так умираю, кретин. Ничего не способно изменить этого, так что если вы собираетесь в меня стрелять, стреляйте. Избавите меня от мучений. Но если вам нужно открыть портьеры, потрудитесь это сделать самостоятельно.
Она внимательно посмотрела не Шапеля. Ей не показалось, и она действительно увидела в его глазах восхищение? Или даже что-то большее? Вне зависимости от того, чем это было, оно согрело ее изнутри. Впервые за долгое время почувствовала, что сама может решить свою судьбу.
Ее восторг был недолгим, поскольку нападавший перевел пистолет на Джорджию.
- Открывай портьеры или я выстрелю в нее.
Мерзкий страх скрутил ее живот. Она ощутила себя абсолютно беспомощной. Прю снова посмотрела на Шапеля. Простил бы он ей причиненную ему боль в обмен на жизнь ее сестры?
Шапель кивнул, понимая ее, от чего ей не стало легче. Приблизившись к окну, отдернула портьеры.
Какое-то время Пруденс с глупым выражением лица рассматривала стекло. Оно должно быть прозрачным, но было темнее самой темной ночи. Краска? Действительно, окно было закрашено черной краской. Трое из них ожидали нечто подобного?
На этот раз, когда она взглянула на Шапеля, то заметила довольно странное выражение на его лице: смесь удовлетворения с жуткой кровожадностью. Оно напугало ее. И взволновало. Вселило в нее надежду.
Так же девушка заметила беспокойство, вспыхнувшую на лицах нападавших.
Случившее далее произошло настолько быстро, что она не успела заметить этого. Нападавшие начали стрелять в Шапеля, с молниеносной скоростью заряжая пистолеты для очередной очереди. Члены ее семьи попрятались в разные стороны, беспокоясь о собственной безопасности. Именно в это мгновение к Прю пришло осознание того, что она не сможет жить без этого человека, который стал значить для нее так много.
Но Шапель не упал на пол, как ожидало ее раненное сердце. Он даже не пошатнулся. Наоборот, приготовился к атаке. Маркус потащил ее на пол, подталкивая за укрытие в виде дивана. Прю сползала, оглядываясь по сторонам. Она должна была увидеть, что случилось с Шапелем, ее сердце требовало этого.
Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она увидела в каком он состоянии: грудь была покрыта ранами и сочившаяся с них кровь стекала по загорелой коже. Несмотря на это он двигался с удивительной скоростью и завораживающе смертоносной точностью, от которой у нее перехватило дыхание.
Северьян обернул цепь своих кандалов вокруг шеи одного из нападавших. Небольшой поворот и человек замертво рухнул на землю. Он даже не успел коснуться ковра, когда Шапель расправился со следующим, убив его тем же самым способом. Он двигался так быстро, что казался размытым пятном. Часть Прю утверждала, что это от испуга, но Прю не была уверена. От пережитого потрясения она не была в состоянии связно думать. Господи, неужели возможно, что с ними все будет впорядке?
И как насчет Шапеля? Он же должен быть мертв. Те многочисленные выстрелы должны были убить его на месте. Почему он все еще жив? Как ему удалось освободить ноги от кандалов, ведь они были скованными, когда он вошел в комнату? И как вывернул цепь, сковывающую его запястья? Когда успел, разорвал ее? Секунду назад она была еще цела...
Пруденс завороженно наблюдала, как он косил непрошеных гостей одного за другим. Затем один из них напал на него с кинжалом, всадив его ему в грудь. Прю задохнулась от ужаса.
Так и было. Ей предрешено было увидеть его смерть. О, Господи.
Но Шапель не умер. Он вынул кинжал из груди и запустил вправо от себя, угодив им прямо в горло одному из нападавших, который тут же свалился на пол, даже не дернувшись.
Прю открыла в удивлении рот.
Маркус пытался оттащить ее за диван.
- Не смотрите. Вам не стоит на это смотреть.
Она повернулась к нему, не веря собственным глазам.
- Что происходит, Маркус?
С невеселой улыбкой он пожал плечами, закутанными в халат. Под его халатом Прю разглядела брюки, рубашку и окровавленный бинт на левой руке. Видимо, халат был нужен для того, чтобы убедить нападавших, что их не ждали.
Маркус вынул пистолет из-за пояса брюк.
- Вы видите, как Северьян де Фонке спасает нас от верной гибели.
- Северьян де Фонке? - Но это же был рыцарь из истории Шапеля. Шапель не мог быть Северьяном, если конечно его история была так стара, как он утверждал.
Или мог?
Она снова выглянула из-за дивана, поскольку Маркус вскочил на ноги и начал стрелять. Вся ее семья пряталась за мебелью, в то время как Маркус и Шапель и даже Молинеукс участвовали в сражении.
Глаза Шапеля пылали изнутри какой-то сверхъестественной силой, которую Прю не в состоянии была объяснить. Он улыбнулся человеку, бросившемуся на него. У него изо рта торчали клыки?
Она снова нырнула за диван, прислонившись к нему, чтобы прийти в себя. Похоже, она сходит с ума? Из-за страха помутился ее рассудок?
Затем в комнате стало тихо. Не было больше ни выстрелов, ни криков, ни борьбы. Прю осторожно выглядывала из своего укрытия.
- Ай, - вскрикнула она, когда внезапно перед ней возник человек. Не какой-то там человек, а Шапель, выглядящий удивительно нормальным для человека, в грудь которого всадили столько пуль. Ах, да, еще и удар кинжалом.
- С тобой все в порядке? - спросил он.
Она видела только кровь, в которой было испачкано его лицо, и раны, зияющие у него в груди.
- Это я была должна задать тебе этот вопрос.
- Я в порядке.
Комок застрял у нее в горле.
- Ох, Шапель, это не так.
Никто будет в порядке после подобного. Ни один человек.
Тем не менее, его кожа менялась прямо на глазах. Прю моргнула. Прищурившись, приблизилась ближе и стала всматриваться, не заботясь о том, что эта грудь живого человека. Или это галлюцинации или...
Конечно, галлюцинации, ведь не бывает так, что раны сами собой затягивались, как это происходило у Шапеля.
И все же они затягивались. Пруденс смотрела, как глубокая рана от кинжала бесследно исчезает. Зажила буквально на ее глазах!
Она в недоумении уставилась на Шапеля.
- Кто ты?
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной.
- Вампир.
И затем Прю, так часто гордившаяся тем, что не является слабой изнеженной девушкой, упала в обморок.
***
Шапель подхватил ее, когда она потеряла равновесие. Его кровь перепачкала ее белоснежную одежду, вызывая спазмы в желудке, когда он заметил это, представляя, что это могла быть ее собственная кровь.
Слава Богу, она не пострадала.
Шапель выпрямился и поднял ее на руки, чтобы уложить на диван, аккуратно, стараясь не навредить ей. Когда он выпрямился, то обнаружил ее семью, сбившуюся в кучу и наблюдавшую за ним, словно котята из корзинке.
- Я не наврежу вам, - сказал он им. В любой момент они могли сорваться за факелами и вилами.
- Полагаю, если бы у вас были подобные намерения, вы бы осуществили их раньше, - произнес Томас.
Матильда смотрела на него, как на безумца, но остальные сестры и их мужья наблюдали за ним, подобно детям, подглядывающим за тигром. Они смотрели так, как если бы им хотелось пообщаться с ним, но они боялись.
- Что это были за люди? - спросила Прю.
Повернувшись, Шапель увидел, что Молинеукс помогает ей встать. Священник держал ее за руку, когда она говорила.
Было удивительно легко встретить ее внимательный взгляд. В ее глазах отсутствовала ненависть, только недоверие. Наверняка, страх и ненависть не заставят себя ждать, как только она справится с шоком.
- Они принадлежат к группе, называющей себя орденом «Серебряной Пальмы».
По ее лицу было ясно, что это название ей ни о чем не говорило.
Однако она уловила взаимосвязь.
- Они собирались убить нас потому, что я пыталась найти Чашу Грааля.
От боли и осуждения, сквозивших в ее голосе, сжалось сердце Шапеля.
- Не из-за тебя, Прю. Ни в коем случае из-за тебя.
Или никто ни заметил, что он использовал ее уменьшительное имя, или это никого не беспокоило. Трудно было определить. Они все еще наблюдали за ним, словно он олицетворял собой редкое сочетание дикого животного и Бога.
Все, за исключением Прю, конечно. Она была слишком занята собственным чувством вины и не спешила смотреть на него, как на Бога. Он удивился своему желанию увидеть на ее лице обожание. Не взирая на собственное чувство вины и отвращение к тому, кем по сути являлся, ему хотелось, чтобы Пруденс относилась к нему как к чему-то особенному.
Хотел быть для нее особенным, а не монстром.
- Священный Грааль тут вовсе не причем, - сказал ей Шапель. Он не собирался пересказывать рассказ Маркуса Грея, но не хотел, чтобы она ощущала себя виноватой за это кровопролитие. - Им было нужно нечто куда более древнее под названием Чаша Кровавого Грааля. Ее охранял мой друг, но они использовали ваши раскопки, чтобы добраться до нее, и боюсь, что они пленили моего друга.
Он внимательно посмотрел на Маркуса поверх головы Прю. Обладатель голубых глаз кивнул, понимая, что объяснение остальных деталей Шапель предоставляет ему. Маркус лучше знал эту семью, и он действительно не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. К тому же именно его обманул орден. Это ему следовало рассказать эту историю, а не Шапелю.
Прю сдвинула брови.
- Что произошло с вашим другом? Он мертв?
Острая боль пронзила его грудь. Даже после того, что узнала сейчас, она думала о нем, о его переживаниях.
- Я так не думаю.
Он понятия не имел, что с ним произошло, но был абсолютно уверен, что Темпл еще жив. А так же был уверен, что Темпл находился во власти «Серебряной Пальмы». Поскольку, того, кого называли волхвом, не было среди этих людей, то можно было предположить, что их лидер уже уехал. Вне зависимости от цели, которую ставил перед собой орден, им нужны были все вампиры. Он слышал, как один из нападавших напомнил, что велено его не убивать.
И правда, Шапель готов был поспорить, что орден ставил на то, что на рассвете он ослабнет и с ним будет легче справится.
Кэролайн обрела дар речи.
- Вы - вампир.
Это был не вопрос, но он все равно ответил:
- Да.
Девушка вышла немного вперед, достаточно для того, чтобы отделиться от своей семьи, но не слишком, чтобы сохранить хотя бы видимость в безопасности. Вернее, как она представляла себе безопасность. Шапель не собирался рассказывать ей, что даже объединенные усилия семьи не защитили бы ее, если бы он действительно собирался напасть.
- Как Дракула?
Бог мой, хоть кто-нибудь не читал эту омерзительную книгу?
- Не совсем.
- Может, как Варнэй?
- Нет.
- Лорд Рутвейн?
Она достаточно прочитала на эту тему.
- По моему мнению, в литературе нет относительно точного описания вампиров.
Или так или его с четырьмя друзьями описывали как нечто диковинное, наподобие монстров. И в данный момент он не очень хотел это обсуждать.
Кэролайн поджала губы.
- Можно подумать у кого-то была возможность описать достаточно точно.
Шапель попытался улыбнуться.
- Большинство из нас предпочитают избегать продолжительных контактов с людьми.
- Почему? - В тоне Кэролайн сквозило любопытство ученого.
- Вероятно потому, что со временем они начинают задаваться вопросом, с каким вином нас лучше всего употребить, Кэро.
Шапель нахмурился, ему совсем не понравился сарказм Прю.
- С красным.
Теперь она смотрела на него, как на монстра. Он ожидал этого, но все равно ему стало больно. Разве он когда-либо пытался навредить ей или ее семье? Пролил кровь многих, чтобы защитить их, кровь, сминающая под своим напором его чувства и причиняющую боль деснам. Однако сумел держать под контролем себя и собственную жажду. Сдерживался только потому что насытился кровью проституток, ведь с ежедневными подачками Молинеукса у него не было бы такого контроля.
- Поскольку, - объяснил он прохладным тоном, - людям свойственно ненавидеть то, чего они не в состоянии понять. Для нас безопаснее избегать подобных ситуаций.
Она не выдержала его пристального взгляда и посмотрела на его грудь, где до сих пор заживали раны, и кожа вокруг зудела и пылала, восстанавливаюсь. Он оттолкнул ее? Напугал?
Шапель поднял халат Маркуса, который тому был без надобности, и одел его, плотно закутываясь в него.
- Я не собиралась разглядывать, - пробормотала Прю, все еще избегая зрительного контакта.
Шапель пожал плечами. Он и не особенно ожидал, что она сумеет принять его таким, каким он есть.
- Не беспокойтесь об этом.
Она фыркнула, словно сама идея показалась ей попросту невозможной. Северьян не хотел брать чужое, но тот, который он носил, был весь в грязи и черной краске. «Серебряная Пальма» застала его в разгаре изменения. С ними было трудно бороться, учитывая его гнев, но им нужно было собрать всех в одном месте. Он должен был защитить семью. И одежда в тот момент не казалась настолько важной.
- Что случилось с окнами?
У нее слишком много вопросов для той, которая не могла выносить его присутствия. Почему бы не расспросить об этом Молинеукса или Грея?
- Доказательства, найденные в подвале, вызвали у нас предположение, что они нападут в ближайшее время на дом. Маркусу пришла идея покрыть краской окна, чтобы нападавшие не могли использовать против меня мою же слабость.
- Солнечный свет - ваша единственная слабость?
- Я человек. У меня множество слабостей.
Прю фыркнула.
- Мы заметили, что уязвимость для пуль и кинжалов не являются одной из них.
Казалось, что Прю ревновала. Возможно, она вовсе не испытывала отвращение к нему.
- Меня сложно убить, но это невозможно.
- Но вы не можете умереть от рака, ведь так?
Это удивило его больше, чем, если бы она окропила его святой водой или ткнула в распятием.
- Нет, - честно ответил он, хотя и не хотел делать этого.- Я не уязвим для этой болезни, как впрочем, для болезней вообще - во всяком случае, человеческих.
Теперь в его голосе звучала твердость.
- Значит, болезни не могут причинить вам страдания, ровно, как и телесные повреждения. И, тем не менее, утверждаете, что имеете слабости. Что же это за слабости такие?
Она сердилась на него. Хотела спровоцировать его на конфликт. Возможно, она ощущала себя преданной и одинокой. Беспомощной. Шапель видел это в ее глазах. Однако ему не нравился ее тон, даже если он этого и заслужил.
- Яд может причинить мне боль, - начал вампир. - Такой, как я вытянул из вас в подвале. И солнечный свет, такой, как был тогда, когда я нес вас тем утром, мог бы уничтожить меня. Если вы были в сознании, то один мой вид вызвал бы у вас нескончаемые ночные кошмары. Достаточно слабостей, Прю, или мне еще продолжить?
- Нет, - прошептала она. - Этого достаточно.
Он перестарался. Зашел слишком далеко, именно это отражалось в ее глазах. Причинил ей боль, не желая этого. И это тоже не совсем верно. Какая-то часто его желала, чтобы она почувствовала боль, поняла, что он не виновен в ее болезни, и что ей незачем завидовать его жизни.
Поскольку, какая же это жизнь, если ты не являешься живым.
И какая-то часть его открыто негодовала, поскольку Прю видела что-то стоящее в его существовании. Для него было куда проще сдаться и умереть тем утром, когда он ее нес. Возможно, сдался бы, попросил о прощении и отправился туда, куда уходят подобные ему после смерти. Вместо этого он цеплялся за жизнь, цеплялся за этот мир. Не было никакой другой причины для него сделать это, кроме, как еще хотя бы раз увидеть Прю.
Действительно, его не покидала мысль, что он бы все равно хотел бы ее видеть, даже после того, как Пруденс покинет их. Возможно после того, как она упокоится, он последует за ней, но все еще сомневался. Желание пожертвовать собой ради кого-то посещало его не часто. Впервые за шесть столетий.
Ему удалось спасти Прю и ее семью, но он утратил ее доверие. Шапель переживет это, поскольку она все еще дышит. Но что если орден вернется снова, когда поймет, что Риленды все еще живы? В следующий раз они не станут дожидаться рассвета, наивно полагая, что он ослабнет и станет беспомощным. Они выиграли на этот раз, сотрудничая с Маркусом. В следующий раз...
Ему нужно было удостовериться, что не будет никакого следующего раза. Если ему придется охотиться за ними и отправить всех членов ордена «Серебряной Пальмы» на тот свет одного за другим - он сделает это. По всей видимости, его намерения отразились на лице, это было заметно по тому, как побледнели лица окружающих.
Наконец, Молинеукс выступил вперед. На его голове была видна ссадина, из которой текла кровь, запекшаяся около левого глаза и брови, а в остальном он казался невредимым. Казалось, что старый священник способен сразиться с самим сатаной и выйти из боя с небольшим уроном.
- Понимаю, что все это достаточно невероятно для вас. Я провел с Шапелем \большую часть собственной жизни, и до сих пор мне иногда кажется, что проснусь и обнаружу, что это был не более, чем странный сон. Возможно, я могу кое-что разъяснить для вас.
Слова Молинеукса несколько успокоили семью, всех, за исключением Прю. Огорчение отобразилось в ее глазах, когда она услышала, что Молинеукс провел большую часть жизни с ним. Его бессмертие для нее было подобно свежей ране. И что может быть хуже: то что Пруденс думала, что совсем не знает его, или то, что он все равно переживет ее, даже если она нашла бы способ исцелиться?
- Прошу меня извинить, - пробормотала девушка, поднимаясь с дивана, прежде чем Молинеукс успел продолжить. - Мне лучше удалиться в свою комнату.
Шапель двинулся вслед за ней, но Маркус остановил его, перехватив за руку. Темноволосый мужчина кивнул в сторону гостиной. Она была наполнена светом - настолько ярким, что он бы сжег глаза Шапеля. Солнце.
- Ей нужно какое-то время побыть одной, - тихо произнес Маркус. - А вы, горящий на солнце, вряд ли поспособствуете этому.
Шапель кивнул, ощущая себя подавленным и усталым. Он отсидится в этой комнате, как змея под колодой, но потом малышке Прю все равно придется столкнуться с ним. Он мог позволить себе подождать несколько часов.
В конце концов, чем, кроме времени, он еще располагал?
В комнате было еще темно, когда Прю проснулась, и при том, что ее не часто тревожили кошмары, она отчетливо ощущала, что в комнате кто-то есть.
Пруденс убедилась в этом, когда ее грубо схватили и выволокли из постели. Она пыталась сопротивляться, отбиваясь ногами и крича, но ее продолжали удерживать. Чей-то кулак угодил ей в челюсть, отчего она упала, пораженная наступившей тишиной и болью, пульсирующей с левой стороны лица.
Больше девушка не пыталась сопротивляться. Ведь если ее снова ударят, то никому другому она уже не сможет помочь.
Ее потащили вниз в гостиную. Там находились еще двое мужчин, наставившие оружие на Матильду и ее мужа Фредерика. Матильда выглядела испуганной. Прю хотела подойти к ней, но человек, который ее вел, не позволил, схватив за руку.
Она попробовала поддержать и успокоить сестру взглядом. Через несколько минут вооруженные мужчины привели сюда и оставшихся членов семьи, включая ее отца. Загнанные в угол, подобно овцам в загоне, они стояли в ночном одеянии, дрожа и ничего не понимая.
- Что вам от нас надо? - задал вопрос ее отец.
Мужчина, схвативший Прю, по всей видимости, являлся их лидером, учитывая то, как он смотрел на нее, прежде чем ответить:
- Ваша дочь сунула свой нос туда, куда ей не следовало. Мы не можем допустить, чтобы информация, известная вам, стала достоянием общественности. Поэтому от вас нужно избавиться.
Куда не следовало? Информация? О чем они говорили? Неужели они имели в виду ее поиски Чаши Грааля?
Господи, они говорили о ней. Мужчина в подвале был так же одет. Он был один из них!. Они знали о подвале. И пробрались туда раньше нее. И что бы там ни было, оно теперь у них.
Эти люди собирались убить их всех. Им было не достаточно лишить ее возможности жить нормальной жизнью, они хотели, чтобы она умерла, обвиняя себя в смерти своей семьи. Если бы не ее глупое стремление обмануть смерть, ничего бы этого не произошло. Она увидела перепуганный взгляд Матильды.
- Мне так жаль, - прошептала Пруденс, в конце фразы ее голос сорвался из-за подступивших слез.
Впереди стоящий мужчина направил пистолет на ее отца. О, Господи, они решили убить его первым. Ее отец, исполненный спокойствия и достоинства, прикрыл глаза. Прю никогда не хватило бы сил принять смерть так спокойно.
Невероятно, но чужака остановил один из тех, кто пришел с ним.
- Не сейчас. Еще не все в сборе.
Словно только этих слов и ожидали, распахнулась дверь и перед ними предстали люди, одетые в более мрачные тона. Они втолкнули в комнату Маркуса и Молинеукса. Еще одного человека они ввели в кандалах. Прю догадалась, кто это был, даже не взглянув ему в лицо. Она узнала его по золоту волос и исходящей от него силе. Молинеукс и Маркус были в халатах, как и остальные мужчины. На Шапеле были только черные брюки и на оголенном правом плече Пруденс рассмотрела шрам в виде креста.
Не взирая на угрожающую им опасность, Прю не могла не налюбоваться обнаженным торсом Шапеля. Волосы потемнее покрывали смуглые, напряженные мускулы груди. Он был напряжен, при каждом движении выделились крепкие мышцы плеч, словно Шапель ждал подходящего момента, чтобы напасть.
Господи, неужели она должна увидеть, как он умрет? Они предстанут перед своим создателем вместе?
- Зачем вы делаете это? - Звук собственного голоса удивил ее.
Один из мужчин посмотрел на нее. В его бледно серых глазах было столько ненависти. Он толкнул к ней Маркуса.
- У него спроси.
У Маркуса был такой вид, какого она прежде никогда не видела. Куда девался ее мальчишеский друг? Когда успели заменить человеком, который выглядел так, что готов был пустить себе кровь? И почему на его рукаве кровь? Его ранили?
- Маркус?
Он посмотрел ей в глаза.
- Мне очень жаль, Прю. Это я во всем виноват.
Что?
- Как?
Прежде чем Маркус успел ответить, один из нападавших вышел вперед.
- Довольно разговоров. Откройте портьеры. Скоро рассвет и нам не нужны сюрпризы от нашего друга.
Кровь отлила от щек и рук Прю, ноги стали ватными. Говоря об этом, указал головой на затаившегося в самом темном углу Шапеля. Откуда он узнал о его особенности? И насколько нужно быть жестоким, чтобы приговорить человека к такой мучительной смерти?
- Ублюдок, - вскрикнула она.
Человек направил пистолет ей в грудь.
- Хм. Поскольку вы единственная, кто возразил, я полагаю, вам и открывать портьеры.
- Нет.
Он взвел курок на своем пистолете.
- Открывай.
Впервые с момента, как начался этот кошмар, Прю ощутила в себе некоторую силу.
- Или что, вы выстрелите в меня? Я и так умираю, кретин. Ничего не способно изменить этого, так что если вы собираетесь в меня стрелять, стреляйте. Избавите меня от мучений. Но если вам нужно открыть портьеры, потрудитесь это сделать самостоятельно.
Она внимательно посмотрела не Шапеля. Ей не показалось, и она действительно увидела в его глазах восхищение? Или даже что-то большее? Вне зависимости от того, чем это было, оно согрело ее изнутри. Впервые за долгое время почувствовала, что сама может решить свою судьбу.
Ее восторг был недолгим, поскольку нападавший перевел пистолет на Джорджию.
- Открывай портьеры или я выстрелю в нее.
Мерзкий страх скрутил ее живот. Она ощутила себя абсолютно беспомощной. Прю снова посмотрела на Шапеля. Простил бы он ей причиненную ему боль в обмен на жизнь ее сестры?
Шапель кивнул, понимая ее, от чего ей не стало легче. Приблизившись к окну, отдернула портьеры.
Какое-то время Пруденс с глупым выражением лица рассматривала стекло. Оно должно быть прозрачным, но было темнее самой темной ночи. Краска? Действительно, окно было закрашено черной краской. Трое из них ожидали нечто подобного?
На этот раз, когда она взглянула на Шапеля, то заметила довольно странное выражение на его лице: смесь удовлетворения с жуткой кровожадностью. Оно напугало ее. И взволновало. Вселило в нее надежду.
Так же девушка заметила беспокойство, вспыхнувшую на лицах нападавших.
Случившее далее произошло настолько быстро, что она не успела заметить этого. Нападавшие начали стрелять в Шапеля, с молниеносной скоростью заряжая пистолеты для очередной очереди. Члены ее семьи попрятались в разные стороны, беспокоясь о собственной безопасности. Именно в это мгновение к Прю пришло осознание того, что она не сможет жить без этого человека, который стал значить для нее так много.
Но Шапель не упал на пол, как ожидало ее раненное сердце. Он даже не пошатнулся. Наоборот, приготовился к атаке. Маркус потащил ее на пол, подталкивая за укрытие в виде дивана. Прю сползала, оглядываясь по сторонам. Она должна была увидеть, что случилось с Шапелем, ее сердце требовало этого.
Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она увидела в каком он состоянии: грудь была покрыта ранами и сочившаяся с них кровь стекала по загорелой коже. Несмотря на это он двигался с удивительной скоростью и завораживающе смертоносной точностью, от которой у нее перехватило дыхание.
Северьян обернул цепь своих кандалов вокруг шеи одного из нападавших. Небольшой поворот и человек замертво рухнул на землю. Он даже не успел коснуться ковра, когда Шапель расправился со следующим, убив его тем же самым способом. Он двигался так быстро, что казался размытым пятном. Часть Прю утверждала, что это от испуга, но Прю не была уверена. От пережитого потрясения она не была в состоянии связно думать. Господи, неужели возможно, что с ними все будет впорядке?
И как насчет Шапеля? Он же должен быть мертв. Те многочисленные выстрелы должны были убить его на месте. Почему он все еще жив? Как ему удалось освободить ноги от кандалов, ведь они были скованными, когда он вошел в комнату? И как вывернул цепь, сковывающую его запястья? Когда успел, разорвал ее? Секунду назад она была еще цела...
Пруденс завороженно наблюдала, как он косил непрошеных гостей одного за другим. Затем один из них напал на него с кинжалом, всадив его ему в грудь. Прю задохнулась от ужаса.
Так и было. Ей предрешено было увидеть его смерть. О, Господи.
Но Шапель не умер. Он вынул кинжал из груди и запустил вправо от себя, угодив им прямо в горло одному из нападавших, который тут же свалился на пол, даже не дернувшись.
Прю открыла в удивлении рот.
Маркус пытался оттащить ее за диван.
- Не смотрите. Вам не стоит на это смотреть.
Она повернулась к нему, не веря собственным глазам.
- Что происходит, Маркус?
С невеселой улыбкой он пожал плечами, закутанными в халат. Под его халатом Прю разглядела брюки, рубашку и окровавленный бинт на левой руке. Видимо, халат был нужен для того, чтобы убедить нападавших, что их не ждали.
Маркус вынул пистолет из-за пояса брюк.
- Вы видите, как Северьян де Фонке спасает нас от верной гибели.
- Северьян де Фонке? - Но это же был рыцарь из истории Шапеля. Шапель не мог быть Северьяном, если конечно его история была так стара, как он утверждал.
Или мог?
Она снова выглянула из-за дивана, поскольку Маркус вскочил на ноги и начал стрелять. Вся ее семья пряталась за мебелью, в то время как Маркус и Шапель и даже Молинеукс участвовали в сражении.
Глаза Шапеля пылали изнутри какой-то сверхъестественной силой, которую Прю не в состоянии была объяснить. Он улыбнулся человеку, бросившемуся на него. У него изо рта торчали клыки?
Она снова нырнула за диван, прислонившись к нему, чтобы прийти в себя. Похоже, она сходит с ума? Из-за страха помутился ее рассудок?
Затем в комнате стало тихо. Не было больше ни выстрелов, ни криков, ни борьбы. Прю осторожно выглядывала из своего укрытия.
- Ай, - вскрикнула она, когда внезапно перед ней возник человек. Не какой-то там человек, а Шапель, выглядящий удивительно нормальным для человека, в грудь которого всадили столько пуль. Ах, да, еще и удар кинжалом.
- С тобой все в порядке? - спросил он.
Она видела только кровь, в которой было испачкано его лицо, и раны, зияющие у него в груди.
- Это я была должна задать тебе этот вопрос.
- Я в порядке.
Комок застрял у нее в горле.
- Ох, Шапель, это не так.
Никто будет в порядке после подобного. Ни один человек.
Тем не менее, его кожа менялась прямо на глазах. Прю моргнула. Прищурившись, приблизилась ближе и стала всматриваться, не заботясь о том, что эта грудь живого человека. Или это галлюцинации или...
Конечно, галлюцинации, ведь не бывает так, что раны сами собой затягивались, как это происходило у Шапеля.
И все же они затягивались. Пруденс смотрела, как глубокая рана от кинжала бесследно исчезает. Зажила буквально на ее глазах!
Она в недоумении уставилась на Шапеля.
- Кто ты?
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной.
- Вампир.
И затем Прю, так часто гордившаяся тем, что не является слабой изнеженной девушкой, упала в обморок.
***
Шапель подхватил ее, когда она потеряла равновесие. Его кровь перепачкала ее белоснежную одежду, вызывая спазмы в желудке, когда он заметил это, представляя, что это могла быть ее собственная кровь.
Слава Богу, она не пострадала.
Шапель выпрямился и поднял ее на руки, чтобы уложить на диван, аккуратно, стараясь не навредить ей. Когда он выпрямился, то обнаружил ее семью, сбившуюся в кучу и наблюдавшую за ним, словно котята из корзинке.
- Я не наврежу вам, - сказал он им. В любой момент они могли сорваться за факелами и вилами.
- Полагаю, если бы у вас были подобные намерения, вы бы осуществили их раньше, - произнес Томас.
Матильда смотрела на него, как на безумца, но остальные сестры и их мужья наблюдали за ним, подобно детям, подглядывающим за тигром. Они смотрели так, как если бы им хотелось пообщаться с ним, но они боялись.
- Что это были за люди? - спросила Прю.
Повернувшись, Шапель увидел, что Молинеукс помогает ей встать. Священник держал ее за руку, когда она говорила.
Было удивительно легко встретить ее внимательный взгляд. В ее глазах отсутствовала ненависть, только недоверие. Наверняка, страх и ненависть не заставят себя ждать, как только она справится с шоком.
- Они принадлежат к группе, называющей себя орденом «Серебряной Пальмы».
По ее лицу было ясно, что это название ей ни о чем не говорило.
Однако она уловила взаимосвязь.
- Они собирались убить нас потому, что я пыталась найти Чашу Грааля.
От боли и осуждения, сквозивших в ее голосе, сжалось сердце Шапеля.
- Не из-за тебя, Прю. Ни в коем случае из-за тебя.
Или никто ни заметил, что он использовал ее уменьшительное имя, или это никого не беспокоило. Трудно было определить. Они все еще наблюдали за ним, словно он олицетворял собой редкое сочетание дикого животного и Бога.
Все, за исключением Прю, конечно. Она была слишком занята собственным чувством вины и не спешила смотреть на него, как на Бога. Он удивился своему желанию увидеть на ее лице обожание. Не взирая на собственное чувство вины и отвращение к тому, кем по сути являлся, ему хотелось, чтобы Пруденс относилась к нему как к чему-то особенному.
Хотел быть для нее особенным, а не монстром.
- Священный Грааль тут вовсе не причем, - сказал ей Шапель. Он не собирался пересказывать рассказ Маркуса Грея, но не хотел, чтобы она ощущала себя виноватой за это кровопролитие. - Им было нужно нечто куда более древнее под названием Чаша Кровавого Грааля. Ее охранял мой друг, но они использовали ваши раскопки, чтобы добраться до нее, и боюсь, что они пленили моего друга.
Он внимательно посмотрел на Маркуса поверх головы Прю. Обладатель голубых глаз кивнул, понимая, что объяснение остальных деталей Шапель предоставляет ему. Маркус лучше знал эту семью, и он действительно не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. К тому же именно его обманул орден. Это ему следовало рассказать эту историю, а не Шапелю.
Прю сдвинула брови.
- Что произошло с вашим другом? Он мертв?
Острая боль пронзила его грудь. Даже после того, что узнала сейчас, она думала о нем, о его переживаниях.
- Я так не думаю.
Он понятия не имел, что с ним произошло, но был абсолютно уверен, что Темпл еще жив. А так же был уверен, что Темпл находился во власти «Серебряной Пальмы». Поскольку, того, кого называли волхвом, не было среди этих людей, то можно было предположить, что их лидер уже уехал. Вне зависимости от цели, которую ставил перед собой орден, им нужны были все вампиры. Он слышал, как один из нападавших напомнил, что велено его не убивать.
И правда, Шапель готов был поспорить, что орден ставил на то, что на рассвете он ослабнет и с ним будет легче справится.
Кэролайн обрела дар речи.
- Вы - вампир.
Это был не вопрос, но он все равно ответил:
- Да.
Девушка вышла немного вперед, достаточно для того, чтобы отделиться от своей семьи, но не слишком, чтобы сохранить хотя бы видимость в безопасности. Вернее, как она представляла себе безопасность. Шапель не собирался рассказывать ей, что даже объединенные усилия семьи не защитили бы ее, если бы он действительно собирался напасть.
- Как Дракула?
Бог мой, хоть кто-нибудь не читал эту омерзительную книгу?
- Не совсем.
- Может, как Варнэй?
- Нет.
- Лорд Рутвейн?
Она достаточно прочитала на эту тему.
- По моему мнению, в литературе нет относительно точного описания вампиров.
Или так или его с четырьмя друзьями описывали как нечто диковинное, наподобие монстров. И в данный момент он не очень хотел это обсуждать.
Кэролайн поджала губы.
- Можно подумать у кого-то была возможность описать достаточно точно.
Шапель попытался улыбнуться.
- Большинство из нас предпочитают избегать продолжительных контактов с людьми.
- Почему? - В тоне Кэролайн сквозило любопытство ученого.
- Вероятно потому, что со временем они начинают задаваться вопросом, с каким вином нас лучше всего употребить, Кэро.
Шапель нахмурился, ему совсем не понравился сарказм Прю.
- С красным.
Теперь она смотрела на него, как на монстра. Он ожидал этого, но все равно ему стало больно. Разве он когда-либо пытался навредить ей или ее семье? Пролил кровь многих, чтобы защитить их, кровь, сминающая под своим напором его чувства и причиняющую боль деснам. Однако сумел держать под контролем себя и собственную жажду. Сдерживался только потому что насытился кровью проституток, ведь с ежедневными подачками Молинеукса у него не было бы такого контроля.
- Поскольку, - объяснил он прохладным тоном, - людям свойственно ненавидеть то, чего они не в состоянии понять. Для нас безопаснее избегать подобных ситуаций.
Она не выдержала его пристального взгляда и посмотрела на его грудь, где до сих пор заживали раны, и кожа вокруг зудела и пылала, восстанавливаюсь. Он оттолкнул ее? Напугал?
Шапель поднял халат Маркуса, который тому был без надобности, и одел его, плотно закутываясь в него.
- Я не собиралась разглядывать, - пробормотала Прю, все еще избегая зрительного контакта.
Шапель пожал плечами. Он и не особенно ожидал, что она сумеет принять его таким, каким он есть.
- Не беспокойтесь об этом.
Она фыркнула, словно сама идея показалась ей попросту невозможной. Северьян не хотел брать чужое, но тот, который он носил, был весь в грязи и черной краске. «Серебряная Пальма» застала его в разгаре изменения. С ними было трудно бороться, учитывая его гнев, но им нужно было собрать всех в одном месте. Он должен был защитить семью. И одежда в тот момент не казалась настолько важной.
- Что случилось с окнами?
У нее слишком много вопросов для той, которая не могла выносить его присутствия. Почему бы не расспросить об этом Молинеукса или Грея?
- Доказательства, найденные в подвале, вызвали у нас предположение, что они нападут в ближайшее время на дом. Маркусу пришла идея покрыть краской окна, чтобы нападавшие не могли использовать против меня мою же слабость.
- Солнечный свет - ваша единственная слабость?
- Я человек. У меня множество слабостей.
Прю фыркнула.
- Мы заметили, что уязвимость для пуль и кинжалов не являются одной из них.
Казалось, что Прю ревновала. Возможно, она вовсе не испытывала отвращение к нему.
- Меня сложно убить, но это невозможно.
- Но вы не можете умереть от рака, ведь так?
Это удивило его больше, чем, если бы она окропила его святой водой или ткнула в распятием.
- Нет, - честно ответил он, хотя и не хотел делать этого.- Я не уязвим для этой болезни, как впрочем, для болезней вообще - во всяком случае, человеческих.
Теперь в его голосе звучала твердость.
- Значит, болезни не могут причинить вам страдания, ровно, как и телесные повреждения. И, тем не менее, утверждаете, что имеете слабости. Что же это за слабости такие?
Она сердилась на него. Хотела спровоцировать его на конфликт. Возможно, она ощущала себя преданной и одинокой. Беспомощной. Шапель видел это в ее глазах. Однако ему не нравился ее тон, даже если он этого и заслужил.
- Яд может причинить мне боль, - начал вампир. - Такой, как я вытянул из вас в подвале. И солнечный свет, такой, как был тогда, когда я нес вас тем утром, мог бы уничтожить меня. Если вы были в сознании, то один мой вид вызвал бы у вас нескончаемые ночные кошмары. Достаточно слабостей, Прю, или мне еще продолжить?
- Нет, - прошептала она. - Этого достаточно.
Он перестарался. Зашел слишком далеко, именно это отражалось в ее глазах. Причинил ей боль, не желая этого. И это тоже не совсем верно. Какая-то часто его желала, чтобы она почувствовала боль, поняла, что он не виновен в ее болезни, и что ей незачем завидовать его жизни.
Поскольку, какая же это жизнь, если ты не являешься живым.
И какая-то часть его открыто негодовала, поскольку Прю видела что-то стоящее в его существовании. Для него было куда проще сдаться и умереть тем утром, когда он ее нес. Возможно, сдался бы, попросил о прощении и отправился туда, куда уходят подобные ему после смерти. Вместо этого он цеплялся за жизнь, цеплялся за этот мир. Не было никакой другой причины для него сделать это, кроме, как еще хотя бы раз увидеть Прю.
Действительно, его не покидала мысль, что он бы все равно хотел бы ее видеть, даже после того, как Пруденс покинет их. Возможно после того, как она упокоится, он последует за ней, но все еще сомневался. Желание пожертвовать собой ради кого-то посещало его не часто. Впервые за шесть столетий.
Ему удалось спасти Прю и ее семью, но он утратил ее доверие. Шапель переживет это, поскольку она все еще дышит. Но что если орден вернется снова, когда поймет, что Риленды все еще живы? В следующий раз они не станут дожидаться рассвета, наивно полагая, что он ослабнет и станет беспомощным. Они выиграли на этот раз, сотрудничая с Маркусом. В следующий раз...
Ему нужно было удостовериться, что не будет никакого следующего раза. Если ему придется охотиться за ними и отправить всех членов ордена «Серебряной Пальмы» на тот свет одного за другим - он сделает это. По всей видимости, его намерения отразились на лице, это было заметно по тому, как побледнели лица окружающих.
Наконец, Молинеукс выступил вперед. На его голове была видна ссадина, из которой текла кровь, запекшаяся около левого глаза и брови, а в остальном он казался невредимым. Казалось, что старый священник способен сразиться с самим сатаной и выйти из боя с небольшим уроном.
- Понимаю, что все это достаточно невероятно для вас. Я провел с Шапелем \большую часть собственной жизни, и до сих пор мне иногда кажется, что проснусь и обнаружу, что это был не более, чем странный сон. Возможно, я могу кое-что разъяснить для вас.
Слова Молинеукса несколько успокоили семью, всех, за исключением Прю. Огорчение отобразилось в ее глазах, когда она услышала, что Молинеукс провел большую часть жизни с ним. Его бессмертие для нее было подобно свежей ране. И что может быть хуже: то что Пруденс думала, что совсем не знает его, или то, что он все равно переживет ее, даже если она нашла бы способ исцелиться?
- Прошу меня извинить, - пробормотала девушка, поднимаясь с дивана, прежде чем Молинеукс успел продолжить. - Мне лучше удалиться в свою комнату.
Шапель двинулся вслед за ней, но Маркус остановил его, перехватив за руку. Темноволосый мужчина кивнул в сторону гостиной. Она была наполнена светом - настолько ярким, что он бы сжег глаза Шапеля. Солнце.
- Ей нужно какое-то время побыть одной, - тихо произнес Маркус. - А вы, горящий на солнце, вряд ли поспособствуете этому.
Шапель кивнул, ощущая себя подавленным и усталым. Он отсидится в этой комнате, как змея под колодой, но потом малышке Прю все равно придется столкнуться с ним. Он мог позволить себе подождать несколько часов.
В конце концов, чем, кроме времени, он еще располагал?
