Глава 13

- У Отца Небесного должно быть на тебя отдельные планы, мой друг, если ты до сих пор еще жив, ты меня понимаешь?

Как не странно
Шапель понимал, и даже в кои-то веки был согласен. Он не собирался умирать. Не хотел умирать. Впервые за все эти столетия ему хотелось жить, даже если для этого пришлось пережить боль, причиненную ядом.

Боль почти притупилась. Весь день он просидел в шкафу Молинеукса и выполз только с наступлением темноты, чтобы отправиться спать. Обитателей Росекорта предупредили, что Шапель сильно пострадал от аллергии, угодив на солнце, но это не уберегло его от бесконечного стука в дверь с вопросами о его здоровье.

Каждый раз, когда его будили, ему приходилось брать себя в руки, чтобы усмирять ярость. Это плохо сказывалось на выздоровлении, пока Молинеукс не взял процесс под собственный контроль. Он рассказал семье о том, как идет выздоровление и приказал прислуге не под каким предлогом не входить в его комнату. И сам сидел возле двери, за что Шапель был ему искренне благодарен. Будет очень трудно объяснить его внешний вид или убийство одно из слуг мистера Риленда.

Молинеукс заботился о нем на протяжении их многолетней дружбы. Время от времени изменения, происходившие во внешности Молинеука, вызывали у Шапеля изумление. Когда он смотрел на него, то все еще видел того священника с юным лицом, которому поручили следить за ним, словно он был непослушным ребенком или экзотическим животным. Будучи вампиром, Шапель позволил церкви, все время требовавшей что-либо выполнить для нее, содержать его.

Сорок пять лет назад Молинеукса, нетерпеливого молодого человека, пылающим верой в Бога, приставили к нему. Теперь в его темных волосах блестела седина, некогда юное лицо избороздили морщины, оно утратило былую привлекательность. Он стал крупнее и немного ниже, но для Шапеля он навсегда останется тем худощавым юрким юношей, которого смущало, что внутри Шапеля жил демон, и искренне верящего в то, что он должен изгнать его, и что Бог сумеет его защитить. Шапель разубедил его достаточно быстро: обнажил клыки и прижал юношу к земле, заставляя Молинеукса смотреть в глаза собственной смерти.

Молинеукс лежал  на спине и сердце его колотилось подобно порхающим крыльям колибри. Он смотрел распахнутыми глазами, а затем Шапель ощутил  острие возле собственной груди. Юноша оказался достаточно храбрым, невзирая на весь свой испуг, и он был первым, кому Шапель смог доверять, отчетливо понимая, что при необходимости тот убьет его. И одно понимание этого заслужило его уважение, в конечном счете, переросшее в крепкую дружбу. Дружба была настолько искреннюю, что иногда ему было больно наблюдать, как Молинеукс стареет. Когда-нибудь он умрет - всегда так происходит - и Шапель будет очень скучать по нему, когда его не станет. Появится другой молодой священник, полный решимости изгнать из Шапеля демона, или - того круче - справится с ним, но никогда не будет другого Молинеукса.

Как и никогда не будет другой Прю.

Он прятался в своей комнате, почти исцелившись от последствий яда, помноженных на ожоги от солнечного света. Молинеукс вернулся с новостями о состоянии Прю - и гарантией, что семейный врач не станет пытаться помочь Шапелю.

- Как она сегодня? - спросил он, отбрасывая одеяло с кровати.

В комнате было темно, и Шапель знал, что солнце уже садилось. Ощущал, как блаженный умиротворение разливается по его телу.

Молинеукс к окну и в стороны дернул занавески, впуская свет уходящего солнца. Шапель вздрогнул, его глаза все еще сохраняли гиперчувствительность, но боли не последовало.

- Предположительно, мадмуазель Риленд полностью оправилась после несчастного случая. Надеюсь, что она присоединится к нам сегодня вечером за обедом.

В груди у него все сжалось. Может ли он показаться сегодня за обедом, или все еще вынужден будет скрываться.

- Скажи, я достаточно оправился, чтобы пойти на обед?

Он понятия не имел, как выглядел, только понимал, что не в состоянии объективно оценить себя.

Последним, о чем он всегда беспокоился, была внешность. Шапель не смотрелся в зеркала, потому что его проклятье вступало во взаимодействие с серебром, оказывая несильное, но довольно неприятное воздействие. А после инцидента в подвале, вообще не желал смотреть.

Священник улыбнулся.

- Твои щеки слишком розовые, сохраняя следы недавних ожогов, а в остальном ты выглядишь весьма привлекательным и вполне здоровым.

Шапель выгнул бровь.

- Привлекательным, а? То есть ты полагаешь, что леди будут прямо таки падать в обморок при моем появлении?

Молинеукс моргнул от неожиданности.

- Ты смеешься? Возможно ты все-таки при смерти.

- Не сказал бы, что это для меня неожиданно, - парировал Шапель, направляясь в небольшую ванную, пристроенную к его комнате.

Поместье Росекорт было оборудовано всеми современными удобствами и эта прекрасная глубокая ванна являлась любимым местом Шапеля, тем более, что в ней присутствовал душ.

- Последний раз ты пытался шутить где-то в прошлой половине столетия.

Шапель замер у дверей ванны.

- Неужели?

Он был настолько мрачным и угнетенным?

Молинеукс кивнул.

- О, да.

- И как ты меня выдержал?

- У меня хватало остроумия на двоих.

Шапель, рассмеявшись, согласился.

- На самом деле, - начал его друг, избегая смотреть Шапелю в глаза, очищая его сюртук, - с момента нашего прибытия в Росекорт ты сам на себя не похож. Ты сильно изменился... и довольно в приятную сторону.

Избавившись от грязного халата, Шапель открыл воду и залез в ванну. Ее заполняла теплая вода, струясь по его лодыжкам. Он прихватил щепотку трав, способствующих его восстановлению, и кинул их в воду.

- Ты полагаешь это из-за Прю, не так ли?

Священник был самой невинностью.

- С чего бы мне такое полагать?

Поскольку Шапель знал, что это чистая правда. Именно Прю заставила ощущать его себя живым... даже более живым, чем он когда-то был.

- Я стану прежним в мгновение ока, не волнуйтесь.

Он захотел, чтобы это прозвучало весело, но у него ничего не вышло. Выражение лица Молинеукса погрустнело.

- Именно это меня и беспокоит.

У вампира не было на это ответа.

Искупавшись Шапель вернулся в свою комнату в черном атласном стеганом халате. Ванна помогла ему окончательно расслабиться и отдохнуть. Он не видел причин, почему бы ему не пойти вниз и не присоединиться  к Прю – и к остальным, естественно, - за обедом.

Он активно вытирал мягким пушистым полотенцем собственные волосы. Эти современные удобства расхолаживали его, иногда заставляя ощущать себя изнеженной девушкой. Теперь даже мужчины пользовались ароматным мылом. Сколько он себя помнил, то купался в холодной воде, счищая песком грязь с собственного тела. Тем не менее, по правде сказать, ему нравилось ароматное мыло, пахнувшее сандалом.

- Вы говорили с Маркусом? –поинтересовался он, заметив, что Молинеукс все еще тут, сидит на стуле у окна.

Дневной свет фактически померк. На фиолетовом небе были видны оранжевые всполохи. Священник кивнул с мрачным выражением лица.

- Да. Он позаботился о трупе.

Это было хорошо. Последнее, что ему нужно было, так это расследование местных властей, задающих разные вопросы.

- Что он с ним сделал?

- Я не спрашивал. И не желаю этого знать. Он меня уверил, что даже если его найдут, то это никак не будет связано с Рилендами.

- Это все, что на данный момент имеет значение, - пока тело находилось вне пределов Росекорта, можно его  списать как жертву ограбления. - Что он еще сказал? Нашел чашу?

- Кубок  Грааля? Нет, не нашел его, но мы оба знаем, что это вовсе не означает, что его там не было. Надеюсь, чаша надежно спрятана.

Чаша Кровавого Грааля? Молинеукс подумал, что он спрашивал о Чаше Кровавого Грааля?

- Я имел ввиду Священный Грааль. Он нашел его?

Молинеукс скрестил ноги. Похоже, движение причинило ему боль, что напомнило Шапелю о возрасте его друга. Внезапно священник стал таким старым и усталым.

- Нет мой друг. Боюсь, что Маркус не нашел.

Шапель сжал полотенце так крепко, что вода заструилась по его пальцам.

- Она уже знает?

Моленеукс, насколько это было возможно, не поднимал глаз на Шапеля, но все-таки взглянул на вампира.

- Надеюсь, что нет.

Шапель отвернулся. Бедная Прю. Что же теперь?

- Я скажу ей, - он быстро принял решение, довольно неприятное по своей сути.- Вряд ли у Маркуса хватит духу.

Маркус страстно желал найти Чашу Святого Грааля для Прю, что осмелился бросить вызов Шапелю. И он предпочел бы умереть, чем сообщить Прю о постигшей их неудаче.

- Это очень мило с твоей стороны.

Горький смех застрял у него в горле.

- Да, временами я бываю очень мил.

- Ты же спас ее, не так ли?

Шапель оглянулся через плечо.

- Да, и для чего? Для медленной смерти?

Молинеукс улыбнулся.

- Возможно, ей судьбою уготовлено иное. Бог позволил тебе спасти ее, сохранив ей жизнь, как когда-то сохранил ее тебе.

Шапель покачал головой. Насколько наивным мог быть столь взрослый мужчина? 

- Бог не спасал меня, Франсуа.

- Как ты можешь утверждать подобное? Ты жив.

- Я все еще жив потому, что отправился в бордель и утолил жажду кровью тринадцати женщин. Я все еще жив потому, что оказался достаточно силен, чтобы выстоять какое-то время на свету, - он швырнул полотенце через всю комнату и развернулся лицом к своему старому другу. - Я все еще жив потому, что не захотел, чтобы Он забрал Прю. Вот почему я жив.

Молинеукс побледнел.

- Ты не убил ни одной из этих женщин?

- Конечно, нет, - пробормотал Шапель.

Облегчение священника было хорошо ощутимо.

- Хорошо. Тогда, и изводить себя понапрасну  не зачем. Если бы ты не сделал этого, то, скорее всего, не смог бы помочь мисс Риленд.

Шапель промолчал о  том, что он отправился к женщинам, чтобы уберечь от себя Прю. И о том, что убил бы двадцать человек - не важно, мужчин или женщин - если бы это вернуло Прю нормальную жизнь. Даже был согласен изменить ее, если бы это не наложило проклятие на ее душу. Но в то же время, будучи готовым на убийство ради нее не был готов ее изменить, потому что понимал, что это нужно вовсе не ей. Он сделал бы это для себя.

***

Маркус почувствовал, как рот наполняется кровью. И сплюнул ее на ботинок одного из мужчин, схвативших его. Его держали с обеих сторон, чтобы он не попытался снова напасть на их лидера. Маркус не вырывался, но на всякий случай был готов к их атаке.

Он приехал к ним в поисках ответов, чтобы понять, чего ожидали от него эти люди. Вместо этого был обманут и угодил в подобное положение.

Маркус был не в состоянии сдержаться, особенно понимая какую цену ему пришлось заплатить - он чуть не лишился Прю. Юноша просто бросился вперед, желая добраться до того, кого считал повинным в несчастье Прю.

Маркус не отрывал глаз от мужчины, который отразил его удар прежде, чем он успел добраться до сидящего в углу пожилого человека, прикладывающего к губам белоснежный носовой платок. Он слышал, что к нему обращались не иначе, как Волхв, и его черный пристальный взгляд изучал Маркуса.

- Вы храбрый, но глупый, мистер Грей. Чего вы собирались добиться, приехав сюда, чтобы напасть на меня (и нападая на меня)?

- Вы уже побывали в подвале.

У Маркуса болела челюсть и были скручены руки, не давая возможность ее вправить. Он пнул лежащее в ногах привезенное им тело.

- Это один из ваших, не так ли?

Волхв мельком глянул на труп, но не отрицал сказанного.

- Нам не удалось обнаружить Священный Грааль, если вы об этом.

Маркус смотрел ему прямо в глаза, невзирая на то, что все внутри у него съеживалось от этого взгляда. Он сомневался, что они признались бы в нахождении Чаши Грааля, даже если бы это было так. Они достаточно умны, чтобы скрыть владение подобным артефактом.

- И что же вы обнаружили?

Скромная улыбка изогнула бледные губы.

- Только паразитов. Только старую реликвию. Ничего из того, что представляло бы для вас интерес.

Сердце Маркуса пропустило удар. Что-то встревожило его в том, что говорил Волхв. Старик довольно умен и осторожен, но желание похвалиться взяло свое. Паразит. Реликвия. Темпл. Чаша Кровавого Грааля.

Господи, помоги всем нам.

- Вы обещали мне интервью с Темплом.

Будто теперь это имело какое-то значение. Сначала он хотел узнать побольше о Дреуксе Боеврае и о том, кем он стал. Мечтал раскрыть одну из семейных тайн, связанных с ее прошлым - и да, идея бессмертия привлекала его тоже, но теперь... все казалось таким глупым и мелочным по сравнению с необходимостью Прю сражаться за собственную жизнь.

Что он натворил? Хорошо, что хоть яд не убил Прю, но и Чаши Грааля они так и не нашли. Они обещали ему ее. Он поклялся сохранить их тайну и молчать о том, что никто и никогда не узнает об их причастности.

Но что еще хуже - почти пообещал Святой Грааль Прю. Его надежда, что они действительно отыщут в тех руинах то, что сможет ее спасти, чуть не убила ее.

Для этих людей обещания были пустым звуком. Они понимали только силу. И теперь у них было все, что им нужно. Он надеялся, что Прю простит его. Что Шапель поможет ему, вместо того, чтобы убить. Поможет ему исправить то, что он натворил.

- Вы хотите, чтобы я врезал ему снова, господин? - спросил тот человек, что ударил его кулаком.

Волхв подошел ближе, поджимая губы, которые перестали кровоточить.

- Нет. Я сам справлюсь.

Маркус усмехнулся. Он не мог помешать этому.

- А вы для это не слишком стары?

Как только слова слетели с его губ, он скрутил своих стражников, ухватив их за шею и столкнув  лбами. Они даже не успели свалиться на пол, когда он нанес удар третьему в горло, а за тем по шее, лишив его сознания.

Затем Грей достал револьвер из кармана и направил его на пожилого человека.

Маркус конечно был ученым, но обучался борьбе у профессионала, которого его отец специально нанял для молодого человека. Навыки, которые он получил, были доведены до совершенства на экзотических, а иногда и смертельно опасных улицах Востока, прежде чем он вернулся домой. Маркус понимал толк в сражении, и не был брезглив в выборе средств.

Глаза Волхва сузились еще больше и напоминали пару черных разрезов на его лице.

Маркус вернул на место свой жакет.

- Я просто хотел дать вам шанс закончить начатое.

- Здесь все и закончится, милый юноша, во всяком случае, для вас.

Неожиданно воздух вокруг него стал слишком плотный, как при приближении шторма. Маркус понятия не имел, на что способен Волхв, но в том, что тот был магом, не сомневался. Если  это он вызвал подобное изменение в воздухе, и мог управлять подобными силами, то вряд ли Маркусу поможет его пистолет в борьбе против него.

Маркус, шагнул к дверям балкона, все еще держа его на прицеле.

- Вы немного просчитались, Волхв. Я отменяю нашу договоренность, но дело еще не закончено. Я не позволю владеть вам Чашей Грааля - Священной или Проклятой - и я не позволю вам обрести еще больше власти, использую Темпла.

Улыбка Волхва была самодовольной и на губах его еще виднелась кровь (самодовольной, несмотря на то, что из разбитой губы вновь выступила кровь).

- И как же вы собираетесь остановить меня, мистер Грей? У вас не хватит сил.

Маркус вышел на балкон. Ему нужно перемахнуть через перила и по решетке добраться до земли, где ниже по улице его поджидал автомобиль.

- Мне не нужна сила, - усмехнувшись, ответил он, занося ногу через перила. - У меня есть Шапель.

***

- Вот что меня интересует, мистер Шапель, как вы узнали, где находится моя дочь в столь ранний час?

Ни тени улыбки не было на лице Томаса Риленда, задающего этот вопрос, и Прю волновалась за того, к кому он был обращен.

Шапель усмехнулся.

- Это казалось естественным и логичным, учитывая природное любопытство мисс Рилэнд, сэр.

Даже Пруденс не могла не рассмеяться над этим.

- Вы полагаете, что я чрезмерно любопытна, Шапель?

Ее не волновало, что он пытался подразнить ее, она просто была безумно рада видеть его вновь. Рада, что с ним все в порядке. Он прикинулся самой невинностью.

- Конечно, нет, мисс Риленд. Было бы очень неучтиво с моей стороны предположить подобное.

Всего на мгновения их взгляды встретились - этого было достаточно, чтобы она начала таять - и прежде, чем ее отец продолжил:

- Со своей стороны, позвольте выразить вам благодарность за то, что пришли ей на помощь и за то, что вы совершили. Спасибо, что вы, рискуя собственной безопасностью, вернули ее нам.

На глаза ее отца навернулись слезы, и и Прю чувствовала, как у нее в глазах тоже щипало. Ее сестры тоже были излишне эмоциональны. Ни одна из них еще не была готова с ней попрощаться.

Однако он взял себя в руки, и Шапель склонил голову в поклоне, выражая признательность ее отцу.

- Для меня это было удовольствием, сэр. И я снова бы так поступил.

Искренность сквозила в его тоне. Он верил в то, что говорил. Снова бы испытал физическую боль, чтобы защитить ее. Зачем? Он сильно обгорел на солнце, спасая ее – так, по крайней мере, говорит Джорджия. Спасая ее, он подвергал собственную жизнь опасности, но это не остановило его.

От того, что он рисковал собой, у нее перехватило дыхание, и ей не хотелось об этом думать. Слезы благодарности и привязанности подступали к ее глазам.

Да, привязанности. Ей нравился Шапель. И даже больше чем нравился. Каждый день был для нее радостью, поскольку знала, что когда зайдет солнце, она снова увидит его. Прю увлеклась им: он был интересен ей, как человек, а теперь, когда он оказался еще и героем, ее увлеченность грозила перерасти в роковую страсть. Наверное, это не слишком хорошо. Проявлять симпатию, желать близости - это одно дело, а испытывать привязанность... хорошо, но слишком болезненно для всех.

Кстати о болезненном. Маркус не присоединился к ним за обедом. Прю не видела его  с того несчастного случая. Он винит себя в произошедшем? Или он действительно настолько занят, как сказала Кэролайн? Она надеялась, что не первое. Он не виноват в том, что она пострадала. Прю по собственной воле отправилась в руины, понимая насколько это рискованно.

Маркус, таким образом, откладывал сообщение о том, что нет никакой надежды? Этот вариант ей вовсе не нравился, но она была вынуждена признать, что и он возможен. Пруденс была вынуждена признать, что умрет так и не дожив до седых волос и морщин на своем лице, всего, что так пугало ее в юности и за что она готова отдать что угодно, лишь бы пережить это.

Как было бы замечательно отыскать Священный Грааль и подержать в руках эту удивительную реликвию. Но она еще не умерла, следовательно и поступать следует, как подобает живому человеку. Она устала от своего положения, в теле все еще чувствовалась слабость и некоторая боль, но она с удовольствием потягивала вино и потворствовало своему аппетиту, отдавая должное ростбифу и наслаждаясь обществом близких ей людей. Отец Молинеукс утверждал, что хорошая еда как раз то, что будет способствовать ее выздоровлению и казалось, что с самого пробуждения она только и делала, что ела.

После обеда леди удалились в гостиную, где после небольшого перерыва к ним присоединились мужчины. Как только Шапель вошел в комнату, Пруденс подозвала его. Матильда поднялась со своего места, позволяя Шапелю сесть рядом с Прю, и оставила их одних, нежно погладив Прю по щеке.

Шапель занял освободившееся место, его высокая мускулистая фигура изящно и непринужденно расположилась подле нее. Они сидели на двухместном диване, предполагающем достаточно комфорта для обоих. Однако, сидя рядом с Шапелем, ей сложно было расслабиться.

На нем потрясающе сидел вечерний костюм!

Она положила свою ладонь поверх его, лежащей на его бедре. Его кожа была теплой и упругой. Девушка ощущала силу его пальцев.

- Я хотела поблагодарить тебя за то, что спас меня.

Он выглядел смущенным и смотрел на ее руку, словно пытался понять, насколько это подобающе. Но как бы там ни было, она не отдернула ее.

- Не стоит благодарности. Я просто не мог поступить иначе, - их глаза снова встретились. - Я сделал то, что считал нужным, а не потому, что рассчитывал на признательность.

Он был слишком скромен или пытался отстраниться от нее?  Тон его голоса был не таким уж и холодным, но и не настолько теплым, как ей бы хотелось.

- Права я или нет, но я руководствуюсь тем, что это значит для меня, и я благодарна тебе.

Шапель вежливо склонил голову.

- Всегда, пожалуйста.

Тишина повисла в воздухе, когда их взгляды снова встретились. Она могла бы до бесконечности смотреть в эти золотистые глаза, и ее бы это не утомило. Несколько секунд спустя Прю вновь нарушила тишину.

- Надеюсь, ты не сильно пострадал в результате своего героизма?

Он отрицательно покачал головой.

- Я в порядке.

Весь его облик подтверждал это. Кроме еле заметных светлых пятен на его щеках и носу не было никаких других признаков. С другой стороны, она тоже выглядела достаточно прилично для той, кто недавно умирала от яда.

- Как ты избавил меня от яда? - Вопрос сорвался с языка прежде, чем Пруденс подумала о более приемлемой форме как его задать.

Он даже не моргнул.

- Я высосал его.

Ох. Боже. Ее щеки вспыхнули, а ее рука прильнула к шелку, прикрывающему ее грудь. Ведь рано почти затянулась – что ее потрясло еще больше – и это не давало ей покоя//и это была еще одна странность. Он высосал яд?

Она смотрела куда-то вдаль. Заметил ли он, насколько ей не безразличен?  Они беседовали о нем, который спас ей жизнь и ее все больше к нему влекло!

И для нее это было поразительным. Шапель не только рисковал ради нее, выходя на солнечный свет, но и глотал часть предназначенного ей яда. Это стояло возможность самой ему помочь.

Если ей вообще представится такая возможность.

- И снова ты рисковал ради меня.

Он медленно развернул руку, чтобы ее ладонь оказалась в его. Его ладонь была настолько большой, что ее маленькая ладошка утопала в ней. Захватывающее ощущение невероятной близости.

- Тебе это кажется странным.

- Да. Из моего личного опыта я знаю, что люди не часто соглашаются рисковать собой ради кого-то другого.

- Не ради кого-то другого, - Шапель наклонился к ней, удивляясь, что ему приходится пояснять подобные вещи. - Ради тебя.

Ее бросило в жар. Она слишком много значения придавала его словам или он и вправду считает ее кем-то особенным?

- Ты заставляешь меня краснеть.

Тонкий намек на улыбку изогнул его чувственные губы.

- Я слишком дерзок. Прошу прощения.

- Я предпочла бы, чтобы ты продолжил.

Так. Получается, что она тоже не боится быть дерзкой. Возможно, настало время позволить открыться собственным чувствам. Что толку прятаться  от них?

Улыбка Шапеля стала шире и обольстительнее.

- Очень хорошо.

Тишина на этот раз была пронизана электрическими разрядами и высоким накалом переживаний предстоящего признания.

- Ты осматривал подвал? - Подобный вопрос способен убить атмосферу близости, образовавшуюся между ними, но ей необходимо было задать его прежде, чем обратиться к нему с просьбой.

Как она и подозревала, его выражение стало более серьезным.

- Наспех.

Прю выпрямилась.

- Чаши там нет?

Прошла секунда, длившаяся вечность. Ей не нужно объяснять, что это значило для нее?

Он отрицательно качнул головой. Жалость - нет это не было жалостью, горе - отразилось в его глазах.

- Нет. Я посмотрю еще раз, обещаю.

Она понимала, что он не найдет ничего. Ей не стоило удивляться этому. И не должно вызывать желания разрыдаться.

- Ты уже знаешь, для чего она была мне нужна?

На этот раз он кивнул.

- Да.

- Она была нужна не для известности, признания или хотя бы удовлетворения, -  почему она не сказала всего этого раньше? Он понимал, для чего ей нужна Чаша Грааля, это читалось по печали, отраженной в его глазах.

Слезы набежали снова, но девушка не дала себе разрыдаться.

- Я не стремилась к бессмертию или к известности. Я просто хотела прожить нормальную жизнь.

Он полностью обхватил пальцами ее ладонью. Кажется, его больше не заботило, насколько это уместно и что кто-нибудь может заметить.

- Ты этого заслуживаешь. Если бы в моей власти было  исполнить это желание, я сделал бы это, не задумываясь.

В его глазах Прю видела//прочитала искренность.

- Ты замечательный человек, Шапель.

Он резко отнял руку. По ее коже пробежали мурашки от физического и  эмоционального разрыва между ними.

- Я вовсе не такой. Ты не знаешь о многих вещах, которые я совершал.

Не позволяя ему уйти, Прю вернула себе его ладонь, крепко обхватив его пальцы.

- Меня не тревожит  то, что ты натворил в прошлом. Все, что меня волнует, это то, что ты для меня сделал. Я попросила бы еще об одном одолжении, если могу воспользоваться твоей любезностью.

Темное золото его бровей сошлось к переносице.

- Все что в моих силах.

Сердце Прю отбивало ритм, похожий на несущийся галоп жеребца. Он понятия не имел о чем она попросит, но согласился не задумываясь.

- Ты умеешь водить, Шапель?

Он выгнул бровь.

- Ты имеешь в виду автомобиль? Да, я неплохо вожу.

- Ты научишь меня? - Отец не смог бы отказать ей в Даймлере, если рядом с нею был Шапель.

Шапеля не должно волновать согласиться на это ее отец или нет. Ей отчаянно хотелось этого с тех пор, как Даймлер появился в их доме.

Это было бы развлечение, способное ее отвлечь. Она слишком много провела времени в мечтах и слишком мало в реальном мире. Он пожал плечами, и облегчение читалось в чертах его лица.

Он думал, , что она попросит его о чем-то более личном?

- Конечно.

Прю улыбнулась.

- Спасибо.

Это оказалось не так уж и трудно. Возможно, со временем она сумеет его попросить, чтобы он разделил с нею ее тайные мечты.

Возможно, к этому времени она будет в состоянии попросить его, чтобы он занялся с ней любовью.